— А если бы я был неизвестно кто? — проворчал Макс, расстегивая пуговицы своего толстого пальто. — Представляю себе, какой бы тут стоял вопль, но кто тебя услышит: на пять миль отсюда — никого!
— А я бы и не кричала! — Голос Эбби сорвался на визг. Ужас первых секунд еще не прошел. — А что ты вообще здесь делаешь?
— А ты как думаешь? — Тяжелый взгляд замер на девушке, потом — на плетеной корзине с дровами, которую она пыталась втащить в комнату. — Что за ерунда? Для чего ты таскаешь такие тяжести? Потянешь спину, и что тогда? Лететь за пять миль отсюда за доктором?
— Я тебя спрашиваю: что ты здесь делаешь? — повторила Эбби все тем же визгливым голосом.
Он зло посмотрел в ее сторону, потом снял пальто и бросил его на спинку кресла. Оно было единственным предметом из мебели в этой комнате, если не считать старого, поцарапанного кофейного столика.
— Я здесь как раз для того, чтобы задать тебе этот вопрос, — раздраженно бросил он ей. — Какого черта! Во что ты играешь? Еще полдень, а уже темно, как ночью. И жуткий холод. Ну почему ты не можешь, как всякий нормальный человек, остановиться в отеле?
— Ты хочешь сказать — как всякая нормальная женщина? Так? — взорвалась Эбби. — Удивительное дело, ведь никто бы слова не сказал, если бы Малькольм…
— Малькольм! — взревел Макс. — Если бы не Джули, я бы не сомневался, что этот заказ выполняет он!
— Ради бога! Нет никакого секрета, что эту работу поручили мне! И если бы ты поговорил с Питером…
— У меня не было такой возможности, мы оба уезжали из Лондона. А он-то знает, что ты здесь?
— Я не…
— Эбби! Я тебя спрашиваю — он знает?
— Конечно, знает. Он…
— Хорошо, мне все понятно. Значит, и он такой же дурак, как ты.
— Макс, тебя все это не касается, — сообщила она ему холодно. — У тебя нет никакого права врываться сюда, орать и ругаться!
— Я не ругаюсь! Я… — Он осекся. — Эбби, ни одна женщина в здравом уме не стала бы здесь жить. Это… Здесь самый настоящий морозильник.
— Здесь холодно только потому, что я еще не затопила, — упрямилась Эбби, снова хватаясь за ручки корзины и пытаясь подтащить ее к камину. Сегодня она купила в городе растопку, но дрова все равно не хотели гореть.
— Ну, хорошо. Я охотно допускаю, что здесь мог бы обосноваться мужчина. Но, уверяю тебя, ни одна женщина в здравом уме…
— Думай, что хочешь! Думай, что я не в своем уме! — Эбби уже не сдерживала ярость. — Макс, говори что хочешь, но я останусь здесь до конца работы, и ничто не изменит моего решения!