Кузина Ройса, Дарель, вела хозяйство в его доме, но с того первого дня полностью игнорировала Кристен, оставив ее на попечение Иды. За ней было очень интересно наблюдать, потому что ее поведение отличалась крайней непоследовательностью. То она была высокомерно-снисходительной, а в следующую минуту - неуверенной в себе и беспомощной. При этом она отличалась излишней эмоциональностью. Однажды Кристен видела, как она приставала с какими-то жалобами к Ройсу, а когда он потерял терпение и ответил ей резкостью, тут же ударилась в слезы. Она могла плакать по любому, самому незначительному поводу, например, из-за нескольких неудачных стежков на своей вышивке.
Для Кристен Дарель не представляла никакой проблемы, поскольку та предпочитала обращаться с пленницей так, словно ее вовсе не существует. Меган тоже не докучала ей, хотя какое-то время Кристен опасалась, что с ней могут возникнуть кое-какие сложности. Естественное любопытство, которое ребенок испытывал, к ней, побудило Кристен рассказать девочке о себе больше, чем следовало бы, и с тех пор она боялась, как бы это не дошло до ушей Ройса. Если бы он узнал, что у нее есть большая и любящая семья и что ее брат был одним из тех, кто погиб во время лесной стычки, то мог бы изменить свое мнение о ней, решив, что, в конце концов, она не продажная девка. Но, очевидно, Меган ничего ему не передала. К тому же Ида была совершенно права: с того первого раза она больше не приближалась к Кристен.
Ройс также игнорировал ее или притворялся, что игнорирует. Она видела его каждый день, это было неизбежно всякий раз, когда он проходил через зал. Но в этих случаях он старался не смотреть в ее сторону. И лишь когда он располагался отдохнуть в зале, она замечала, что он наблюдает за ней.
Кристен очень занимало его отношение к ней. Она знала, что то, кем, по его мнению, она была, вызывает в нем глубочайшее презрение. Он ненавидел ее за то, что она принадлежала к роду его заклятых врагов. И все же, несмотря на это, она чувствовала, как его влечет к ней. Ее немало забавляло то, что он так решительно боролся с этим влечением. Девушка часто чувствовала на себе его взгляд, ощущала, как жадно он следит за каждым ее движением, но стоило лишь ей поднять глаза, как он тут же поспешно отворачивался.
Однажды, однако, Ройс не отвернулся. В тот вечер он так пристально смотрел на нее, что его собеседник вынужден был три раза окликнуть его, прежде чем тот опомнился. Заметив это, Кристен расхохоталась, и ее низкий, грудной смех донесся до ушей Ройса и привел его в ярость. Он со стуком поставил на стол кубок с медом и с таким сердитым видом ринулся вон из зала, что вызвал у слуг замешательство, а Кристен испытала огромное удовлетворение оттого, что имеет над ним такую власть.