Киркин рассмеялся, звук получился пугающим в коттедже, наполненного напряжением и тревогой.
- Она видит в тебе семью, или что-то близкое к этому. Она никогда раньше не била меня перед кем-нибудь еще.
- Я не даю подзатыльники тебе при всех, - Верика ударила его по руке, опровергая собственные возмущенные претензии.
Киркин и Ирк рассмеялись, когда тем временем щеки девушка покрылась нежно розовым цветом.
- Мы должны лечь спать, - лучшее, что она смогла сделать – это властно приказать, но из-за того, что она волновалась, то проявились ее истинные чувства. Чем он был очарован.
- Так ты считаешь меня близким другом? – Он знал, что та близость, которую он хотел разделить с ней, не имела ничего общего с дружбой.
То, как крылья ее утонченного носика слегка расширились, свидетельствовало том, что она узнала о его желание. Киркин должно быть уловил возросший голод Ирка как мужчины к сестре. Вместо того, чтобы побеспокоиться за нее или оскорбиться, как сделал бы он, если бы дело касалось его сестры (разумно или нет), Киркин же стал раздумывать. Ирк не был уверен, что это ему нравилось больше.
Воин Синклер знал, что он поразмышлял, если бы была ситуация обратной. Брак. Спаривание. Постоянство. Готов ли юноша или нет.
Верика посмотрела на одного, потом - на другого, нахмурившись и тем самым портя ее прекрасные черты.
- Вы двое можете делать, что хотите, но я иду спать.
- Ты не ответила на мой вопрос, - Ирк схватил ее за руку, когда она убегала от него.
Казалось, время замедлилось и остановилось, когда невидимая сила заискрилась между ними, заставляя отвердеть его член и урывками вырывая из его груди дыхание. Она дернулась, но упала на него, а не отстранилась, как хотела.
Ее губы призывно раскрылись, остро и мучительно аромат ее желания дразнил его сексуальный голод. И запах чего-то иного, не ее волка, нахлынуло на него в опьяняющем ощущении удовольствия.
- Верика! – Близкий к панике голос Киркин прорезался сквозь разрастающуюся дымку похоти между ними. – Что ты делаешь?
Она дернулась назад, ее лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок. Она взглянула на Ирка так, словно у него выросла еще одна голова – или вдруг превратился перед ее глазами в Роланда.
- Я…
- Тебе нужно идти спать, - впервые голос Киркина звучал как голос мужчины, который однажды станет лэрдом.
Она кивнула, ее глаза наполнились болью, которую Ирк не мог понять. Независимо от того, насколько они поддались в страсти, он никогда не взял бы ее в комнате, где находился ее брат.
Ее реакция была далека от той, которую можно было бы оправдать сложившейся ситуацией.