– Миссис Эддингтон! Прошу прощения, вас к телефону! – произносит она звонким сопрано, и голоса сменяются на размеренный стук каблуков.
Незамеченной мне теперь точно не остаться, поэтому я выглядываю из-за стены и показываюсь тете. Она вся сияет.
– Это с фабрики, – шепчет служанка. С фабрики?
– Спасибо, – благодарит ее Риз и обращается уже ко мне: – Доброе утро, милая!
– Доброе. – Тяну губы вверх и, сгорая от любопытства, заглядываю тете через плечо.
Мать вашу за ногу!
Если раньше конец света казался мне чем-то маловероятным, то сейчас он действительно наступил.
Уголки моего рта выравниваются, а ноги врастают в пол, потому как в центре комнаты на светлом велюровом диване в стиле восемнадцатого века восседает мой злейший враг и по совместительству шеф.
– Кэти, ты еще не виделась с Робертом?
Угу, как же!..
– Кажется, встречались, – низким глубоким тембром отвечает он за меня.
– Мельком, – добавляю я, не желая втягивать Риз в наши баталии.
– Прекрасно, тогда я отвечу на звонок, а после отвезу тебя позавтракать, хорошо?
– Хорошо, – взволнованная присутствием этого говнюка, бормочу я.
Тетя уходит, и мы остаемся вдвоем. Ну и что теперь делать? Я не хочу оставаться наедине с этим типом! Может, смыться под каким-нибудь предлогом? Не вариант. Он решит, что я струсила.
Собираюсь с духом и под испытующим взглядом врага пересекаю гостиную. По телу пробегает дрожь, не понимаю, что со мной. Подумаешь, надменный хам! И что он может мне сделать? Тетя ведь поблизости.
Запоздало вспоминаю про свою идиотскую прическу – про этот нелепый рог, сооруженный от собственной лени, и впадаю в панику.
О Иисус!
Разумеется, мне плевать на его мнение, однако дважды становиться дурой не хочется. В голове мелькает мысль немедленно исправить положение, например, распустив пучок, но слишком поздно. Я в его поле зрения, кажется, он даже не моргает. Теперь я отчетливо вижу, во что он одет. На нем черные джинсы, темная футболка и коричневая кожаная куртка.
Дерзкий сукин сын!
Еще бы волосы подлиннее, и вылитый Джеймс Дин[8]. Интересно, сколько ему лет? Занятая этой мыслью, дохожу, наконец, до дивана и под натиском карих глаз выбираю себе кресло.
– Я бы хотел извиниться за вчерашнее, – тянет он лениво, когда я сажусь.
Да неужели?
– Вообще-то, – продолжает он, – я никогда не иду на попятную, особенно если я прав, но…
Прав? Моментально багровею, не в силах скрыть свое негодование. Прав?! Вот нахал!
– Прав в своем замечании, но не в подаче, – проследив за моей реакцией, с усмешкой поясняет он.
Нет, это невероятно!
– Как хотите, – сквозь зубы цежу я, любуясь шестигранной вазой на журнальном столике.