– Ладно, – сдаюсь я и напрягаю свою память. – Эспрессо с сахаром, серый, фильмы.
Эддингтон многозначительно хмыкает, изображая из себя человека, познавшего истину.
– Давай, колись, – шутливо бросаю я. Он загадочно улыбается. – Или я просто так все секреты тебе выдала?
– Нет. Оставлю свои умозаключения при себе. Пока.
– Так нечестно! – Я несильно пихаю его коленкой в бок.
Роберт смеется и накрывает рукой мою ногу. О, мамочка.
– Ладно, теперь ты, – делаю отвлекающий маневр, моля бога, чтобы он не убирал руку.
– Зачем? Ты ведь не знаешь расшифровки.
– Я погуглю.
Он улыбается.
– Хорошо, – соглашается он, облизнув губы. Они такие розовые и блестящие от слюны. Я бы поцеловала его сейчас… несмотря на войну в глотке и ужасное состояние.
Черт, Кэтрин, прекрати!
– Черный чай, – говорит он, – черный цвет, музыка.
Естественно, я ничего не поняла. Чай как чай, цвет как цвет, хобби как хобби.
Он отпускает мою ногу, я сникаю, но вида не подаю.
– И что скажешь? – нетерпеливо спрашивает он и тянется к моему ноутбуку, уложенному на подушке.
– Свои умозаключения оставлю при себе. Пока, – передразниваю его.
Черт, не помню, на чем я закрыла крышку, и это меня напрягает. Я смотрела фильм, рылась в поисковике… о, нет! Не успеваю предотвратить Армагеддон, все происходит настолько быстро.
Роберт открывает крышку, монитор загорается и свернутая страничка разворачивается во весь экран.
Я готова просочиться сквозь матрас, кровать, сквозь земную кору, лишь бы не видеть своего позора и изумленное выражение на его красивом лице.
«Почему ему не понравился наш первый поцелуй?» – пестрит по всему экрану, с бесчисленным количеством ссылок на женские сопливые форумы.
Пылаю от стыда. Черт, хуже не придумаешь!
Лучше бы я двести раз навернулась на работе и столько же ворвалась в его кабинет без стука.
Роберт переводит на меня взгляд.
– Ты спрашивала об этом гугл?
– Да это фигня… от нечего делать. – Не знаю, куда спрятаться. Может, сигануть в окно?
Роберт снисходительно улыбается, а я готова разреветься от безысходности.
– Мне понравился поцелуй, – признается он вдруг.
– Тогда поэтому ты исчез? – спрашиваю я. Роберт отводит взгляд и ослабляет узел галстука. Кажется, он нервничает.
– Я вообще-то не хотел поднимать эту тему. Совсем не хотел.
Да, начало неважное.
– Скажем, – продолжает он, – тот поцелуй был порывом. Я хотел извиниться за свое поведение в машине, но вышло иначе.
Я сконфужена и не понимаю, он шутит или на самом деле считает свое объяснение нормальным?
Обидно и неприятно вдруг осознать, что мои опасения оправдались, и он фактически предлагает мне все забыть. Замечательно, я не собираюсь кидаться ему на шею и признаваться в любви. Не дождется.