О Боже, сердце разрывалось так, что было больно дышать, а в горле стоял ком. Как он мог взять и оставить ее здесь? И даже не собирается зайти и посмотреть, жива ли она после зверского избиения. Он действительно все забыл. И от этого становилось все больнее.
Дмитрий провел здесь ночь, лег спать, зная, что тетка обрекла Кэтрин на рабство в кухне, и ничего не предпринял. Ни единого извинения. Никакого раскаяния. И теперь Дмитрий собирается уехать. Или собирается таким образом занять Кэтрин, пока будет в отъезде? Подонок!
А ты влюбилась в него, презренная дура, хотя знала, какой это идиотизм с твоей стороны! Ну что ж, получила все, что заслужила. Ты всегда знала, что любовь — чувство, присущее лишь безумцам, и все случившееся лишь доказывает это.
Но все уговоры были бессмысленны. В душе не загоралось ни гнева, ни злобы, только мука продолжала раздирать душу, притупляя все остальные эмоции, пока, наконец, ничего не осталось, кроме благословенной пустоты.
— Сапоги! — нетерпеливо крикнул Дмитрий. — Я не еду представляться ко двору! Они будут все в пыли еще до конца дня!
Семен в мгновение ока принес недочищенные сапоги. Почему именно он ухитрился оказаться на лестнице в тот момент, когда князю понадобился камердинер, чтобы заменить отсутствующего Максима?!
Семен весь трясся от страха и волнения, в любую секунду ожидая появления англичанки, которая, конечно, расскажет барину всю историю, а не ту полуправду, которую тот услышал от тетки. Но ведь англичанка даже не знает, что барин вернулся. С чего бы ей вообще выходить из кухни?
Однако на это твердо рассчитывать не приходилось. У него ни минуты спокойной не будет, пока барин снова не уедет, и, слава Богу, это произойдет с минуты на минуту.
Дмитрий, мельком увидев свое отражение в зеркале, был поражен собственным злобным видом. Неудивительно, что Семену не по себе. Неужели он все утро так выглядел? Но откуда ему знать! Дмитрий и сейчас не совсем протрезвел. Две бутылки водки не произвели желаемого эффекта, и он так и не смог заснуть, только в голове все смешалось. И даже после бессонной ночи Дмитрий не чувствовал себя усталым. Господи Боже, чего бы он ни дал за то, чтобы забыться хотя бы ненадолго, выбросить из головы все мучительные думы!
— Принести вам придворную шпагу, барин?
— Ты еще бы про медали спросил! — гаркнул Дмитрий, но тут же взял себя в руки.
Он надел один из старых мундиров лишь потому, что чувствовал себя в достаточно воинственном настроении, но никаких атрибутов ему не требовалось. Алый мундир был по-прежнему в превосходном состоянии, на белых лосинах — ни единого пятнышка, высокие ботфорты так же жестки, как всегда. Будь на то воля царя, вся страна надела бы военную форму. Во всяком случае, уходя в отставку, мужчина сохранял права на ношение мундира, и при дворе редко носили гражданскую одежду.