— Значит, в значительной степени из-за неё, ты носила привлекательную одежду, которую потом с тебя сняли перед покупателями в доме Рама Сэйбара?
— Да, — подтвердила она, — и именно она потребовала, чтобы жемчуг, который я носила, был синтетическим, как более подходящий, чем реальный жемчуг, для девушка в моём положении.
— Я понял. Ты возражала этому? — спросил я.
— Я не хотела потерять свою работу.
— Я понимаю, — сказал я. Я был рад узнать, что она не носила фальшивый жемчуг по своей собственной воле. Это, конечно, смягчило бы её виновность в этом вопросе, по крайней мере, до некоторой степени, в глазах гореан. Она, конечно, согласилась его носить. Но этот факт, мог бы быть расценен, как достаточно важный. Это соглашение, было достигнуто, в некотором смысле, под принуждением. Гореане, в целом справедливый народ, и несомненно приняли бы этот факт во внимание. Степень принуждения могла бы быть расценена как существенная. Вопрос был, конечно, интересным. Грант, в любом случае, насколько я уже узнал его, не будет наказывать её за действия, которые имели место, когда она была свободна. Та жизнь для неё теперь осталась позади. И её порка теперь, несомненно, будет следствием таких вещей, как, была ли она достаточно приятна как рабыня. Однако я сообщу Гранту об этом факте. Он нашел бы это интересным. Хозяева находят интересным почти всё в своих рабынях. А кроме того, я думаю, ему это понравится.
— И так, — продолжила свою историю девушка, — я продолжала выполнять её поручения, отвечать на телефон мелодичным голосом, ожидать её, приносить ей кофе, обращаться к ней почтительно, улыбаться её клиентам и проходить мимо них определенным способом.
— Понятно.
— Несомненно, ей нравилось видеть меня, делающей это, — сказала она, с горечью в голосе, — моё положение в обществе, было значительно выше её.
— Возможно, — сказал я. — Я не знаю.
— Это должно было дать ясно понять всем коллегам, что я была только девочкой, пригодной для самой непритязательной работы и быть приятной её начальникам. Ясно показать всем, что я была другим типом женщины, отличным от неё!
— Возможно, так оно и было, — заметил я.
— Могли ли мужчины смотреть на меня, как на руководителя, одетую так, как я была одета, и вынужденную вести себя так, как я вела?
— Думаю что, это было бы весьма затруднительно — согласился я.
— Да.
— Ты очень женственна, и скорее всего, Ты и не можешь быть руководителем.
Она сердито скривилась.
— Она хорошо использовала мою женственность, мою никчёмность, мою привлекательность. Выдвинуть меня на первый план, высветить и подчеркнуть, что в отличие от этой, её имидж, демонстрирует силу и компетентность, решительность, командные качества, власть и авторитет.