— Да, Господин.
— А теперь мне кажется, пора приковать тебя цепью к другими рабыням.
— Вы можете вот так просто взять и посадить меня на цепь вместе с ними, не так ли? — сердито сказала она.
— Да.
— Вы взяли мою девственность. Неужели, это для Вас ничего не значит?
— Нет, — ответил я ей.
— Конечно, в конце концов, это ведь была только девственность рабыни! — воскликнула она.
— Совершенно, правильно.
Она сердито скривилась.
— Ты, правда, сердишься?
— А мне разрешают сердиться?
— Пока, я разрешу тебе это.
— Да, — сказала она, — я сержусь.
— Твоя злость совершенно не оправданна. То, что с тобой здесь произошло, было просто вскрытием рабыни, её взломом, её открытием, незначительной вступительной технической особенностью в истории её неволи.
— Конечно! — обиженно, сказала она.
— Что Ты думаешь о хряке, вскрывающем самку тарска, — спросил я. — Ты видела этих животных на улицах Кайилиаука, на рассвете следующего дня после твоей продажи, когда мы вступили в поход. Они используются, весьма часто, в небольших гореанских городах для уборки мусора.
Джинджер и Эвелин отождествляли этих животных с варварками их каравана. Они также сообщили им, что во многих городах, такое животное на рынке, могло бы стоить не меньше, чем они сами.
— Я — самка тарска! — горько сказала она. — Я — рабыня!
— Ты думаешь, что Ты действительно ценна?
— Нет, Господин.
— Посмотри туда. Ты видишь? — спросил я, указывая на горизонт.
— Да, — ответила она, — я вижу.
И она сердито откинулась на спину.
На востоке уже появилась узкая полоса света. Воздух всё ещё был влажным и холодным.
— Вы уважаете меня?
— Нет.
Она задыхалась, униженная и несчастная.
— Поцелуй меня, пятьдесят раз, и хорошенько, — приказал я ей.
— Да, Господин, — покорно отозвалась она, и начала целовать меня в лицо и шею. Я считал поцелуи. Когда их число достигло пятидесяти, она легла рядом.
— Сегодня Вы хорошо меня использовали.
— Ты — просто рабыня, — объяснил я. — Это очень просто, хорошо использовать ничтожную рабыню.
— Несомненно, такие девушки как я, часто хорошо используются.
— Да, — не мог я не согласиться.
— И, мы должны подчиниться, несомненно, к даже нашему самому зверскому использованию.
— Конечно, — подтвердил я. — Тебя это беспокоит?
— Нет, Господин. В самом деле, нет. Просто, я ещё не привыкла к тому, чтобы быть домашним животным, рабыней.
— Я понимаю.
— Когда Вы использовали меня, то не давали мне даже шанса, чтобы использовать Вас.
— Нет, — согласился я.
— Это делалось намеренно? — поинтересовалась она.
— Конечно.
— Умный способ ясно дать понять мне, что я была только ласкаемым животным, беспомощным в Ваших руках.