— Да, Господин, — сказала она, глотая слёзы.
Затем я перешел к шкуре кайилиаука, где уже стоял один из Пыльноногих. Грант уже стоял там. Казалось, что Грант отказывался снять шкуру.
— Хау, — поприветствовал я краснокожего.
— Хау, — ответил он мне.
— Ieska! — позвал один из сидевших Пыльноногих, вставая. Это было вторым из имен, под которыми Грант был известен в Прериях.
Это буквально означает — «тот, кто хорошо говорит». Менее буквально, это используется в качестве общего названия переводчика.
Грант извинился и пошел узнать, что хотел человек. Это был тот самый, кто осматривал топор. Краснокожий поднял три пальца, и затем он указал на темноволосую девушку, стоящую на коленях рядом с кайилой.
Немедленно она была позвана, и поспешила к нему, так быстро как могла, не поднимая своей головы, после звука его голоса. Когда она подбежала к своему хозяину и Гранту, её владелец взял девушку рукой за подбородок и толчком поднял голову. Она глядела пораженно и дико, ей наконец-то позволили посмотреть вокруг. Она увидела других кайил и мужчин, Гранта, меня и девушек в караване. Сразу она была раздета и поставлена на колени голышом, перед Грантом. Он поднял её и медленно повернул, осматривая, заставил выгнуть спину и положить руки на затылок. После осмотра, он снова поставил её на колени.
— Тэрл, — крикнул мне Грант. Я подошел к нему, и он бросил мне свой кнут. — Проверь-ка, хорошо ли она чувствует кнут, — попросил он.
Девушка испуганно посмотрела на меня.
— На руки и колени, — приказал я ей, и она без колебаний приняла указанное положение.
Много может быть сказано по реакции девушки на боль, и по тому, как она дёргается под кнутом.
Я отвесил ей три удара. В конце концов, я не избивал её, а просто проверял реакцию. Я не бил её в свою полную силу, но с другой стороны, она должна ясно понимать и чувствовать боль. Ну а как ещё этот тест мог состояться и считаться истинным? Она вскрикнула, сбитая на живот моим первым же ударом. Не ожидая пока девушка поднимется, я добавил ей второй удар. Она опять вскрикнула в страдании и повернулась на бок, поджав ноги. После моего третьего удар, она закричала и зарыдала, подтянув ноги к себе ещё больше. Я решил, что она неплохо двигалась под кнутом. Она, это было хорошо видно, остро чувствовала боль.
— На руки и колени, — приказал Грант. Он тогда, пока она дрожала от боли и страха, ощупал её, находящуюся под впечатлением силы мужчины, только что выпоровшего её.
— Хорошо, — сказал Грант.
Она стоила Гранту трёх топоров. Она была, в конце концов, всего лишь белой рабыней, и топоры были прекрасного качества.