Он стоял на четвереньках в блестящем пятне света, в котором лилась вода. В обе стороны уходила темная рытвина подземного канала, и в этой темной пещере в отдалении блестели столбы света, падающего из соседних колодцев. Острецов слышал свое громкое сиплое дыханье, искал автомат, шаря по скользкому водяному руслу. Автомата не было. Он мог выронить его в своем винтообразном прыжке, или оружие отлетело при падении, и надо было ползать в текущем арыке, нащупывая его. Он стал ползти и щупать плотное скользкое дно арыка, отыскивая автомат. Понимал, что попал в засаду, куда заманил его вероломный Али. И если он попадет в руки врагам, то его ожидает не просто смерть, а длительные мучения, страшные пытки, после которых его отсеченную голову подбросят к воротам гарнизона, а тело швырнут в холмы, где оно, непогребенное, станет добычей горных лисиц и стервятников.
Он хлюпал в воде, отползая от колодца, сквозь который падал прозрачный голубоватый свет, ударяясь о воду серебряным блеском. Услышал удар – и взрыв, тугой пламенный воздух накрыл его, и по бедру и плечу в нескольких местах больно резануло. Граната взорвалась у него за спиной, посекла осколками, наполнила пещеру жарким зловонием.
Острецов упал в воду, думая накрыться и защититься водой, но поток был мелок, и он, извиваясь, бурля, пополз, как скользкая рыба. Чувствовал, как жжет плечо и ногу, понимая, что осколки порезали мягкую ткань, пощадив сухожилья и кости. Отполз от светящейся опасной дыры, сквозь которую могли ухнуть другие гранаты. Прислушался, чувствуя, как на поверхности притаилась смертельная опасность, не отпускает его, выслеживает, ищет способ его уничтожить.
Острецов вдруг вспомнил, что у него день рождения. Что собирался праздновать этот самый важный для него праздник, знаменующий его появление в мире, которым был обязан не только отцу и матери, но и невидимой, безымянной и управляющей миром силе. Ей было угодно вызвать его в эту жизнь. И теперь та же благая и всемогущая сила отзывает его обратно, отнимает у него жизнь – и именно в день его праздника. Эта мысль породила беспомощную тоску и непонимание той страшной роковой математики, с которой был отмерен срок его жизни. Стоя на четвереньках, он собирался обратиться к повелителю его судьбы, умоляя отменить его роковое решение. Услышал за спиной, как сверху в жерло колодца что-то пролилось, хлюпая и ударяя о воду. Почувствовал острый запах бензина. Оглянулся, чтобы понять источник этого запаха. Увидел, как сверху, в столбе голубоватого света, прянула вниз дымная полоса с красной головкой. Ударилась о воду, и в месте удара полыхнуло красное пламя. Ринулось вниз по течению, достигая Острецова, обжигая его зловонным светом, перекатываясь через него огненной гривой. Он метался в огне, чувствуя, как горит и жжет пропитанная бензином одежда, как горящая вода языками омывает его, и по ней, горящая, черная, среди огня уплывала чалма.