Они умолкли. Суздальцев слушал рассказ тети Поли и думал, что эта сияющая серебристая Дева летела перед ним по снежному полю, а он мчался за ней на своих красных лыжах. Та же чудная Дева в обличии березы приняла его под свои дивные покровы, послала ему с первой звездой волшебную птицу. И мир казался ему одухотворенным, полным волшебных тайн, которые ему предстоит разгадывать всю жизнь.
Через день он отправился к опушке, где поджидал его лесник Кондратьев, обещавший привезти из питомника саженцы, – крохотные елочки с комочками земли, в которых скрывались неокрепшие корни. Стал приближаться к опушке, отыскивая глазами великолепный шатер березы. Не находил. Приблизился. Стояла все та же телега, запряженная знакомой лошадью. В телеге зеленые, как мох, пушистые, с нежной хвоей, лежали саженцы. Кондратьев деловито накрывал их брезентом, чтобы солнце не иссушило корни. А вместо березы торчал огромный пень с неровным ступенчатым срезом. Вдоль опушки виднелись березовые дровяные поленницы, темнели пепелища от сожженных ветвей.
– Зачем? Зачем березу спилил? – с ужасом спросил Петр лесника.
– Да она мешала. Треть поляны занимала. Теперь распашем, елочки посадим. Хвойный лес полезный, деловой. Знаешь сколько из него можно изб сложить? А береза что, сорняк, сама по себе растет.
Суздальцев чувствовал, что случилось непоправимое несчастье. Вырваны из жизни и унесены несказанная красота и любовь, от которой осталось пустое невосполнимое место. И теперь всю жизнь он будет вспоминать волшебную березу с первой звездой, посулившей ему небывалое чудо, которое теперь ему никогда не достичь.
С утра в селе сажали картошку. На огородах горела и дымилась ботва. Возница сельпо Антон Агеев на своей тощей лошади вспахивал огороды, запинаясь хмельными ногами. Складывал в кошелку бутылки с водкой, которыми расплачивался с Антоном народ. Темнели вывернутые парные пласты. Было людно. Стояли на земле ящики и ведра картошки с сочными ростками. Сладко пахли голубые дымы, метался бледный огонь.
Суздальцев помогал тете Поле, которой все дни нездоровилось. Она часто укладывалась на кровать, но сегодня, превозмогая хворь, вышла на работы. Суздальцев отдавал ей ведро семенной «синеглазки» с фиолетовыми клювиками ростков. Она брала из ведра клубень, кидала в растворенную плугом землю, а Суздальцев шел следом с лопатой, забрасывал клубень бархатной рассыпчатой землей. Наслаждался, видя, как скрывается клубень в темной дышащей тьме, где его охватывают животворные силы. В нем начинается рост, движенье. В теплом влажном лоне земли происходит зачатье. И воздух слегка стекленеет, согретый невидимой жизнью.