– Сиделка? – Пим явно считала ее брешью в системе защиты.
– Ладно. Я, или Джен… или Джо.
Пим резко вскинула голову, и впервые за… целую вечность у нее на лице появилось виноватое выражение – однако она ничего не объяснила, не попросила прощения и вернулась к тому, что было для нее главным.
– Все пойдет как надо, детка. – Она подобралась к краю кровати, спустила вниз ноги и с деланым безразличием спросила: – А ты, Бонни, загадала второе желание до глубокой ночи?
– Да, мэм. – Мысль о том, как близко она подошла – из-за того, что не знала, насколько велико могущество ковра, – к тому, чтобы остаться по ту сторону, чтобы быть сейчас мертвой, вызвала у нее тошноту. – Загадала. К счастью. Все было случайностью… и такой же случайностью было второе желание.
– Извини, дорогая, что отправила тебя за ковром. Я забыла, насколько он чуткий. Надо было дождаться Джо.
Бонни уже открыла рот, намереваясь заговорить, но тут прозвучал голос Джен:
– Пим, в последний месяц Джо был очень занят. Бонни с ним почти не виделась.
– Он был слишком занят для того, чтобы хотя бы один раз навестить меня?
– Он приходил… дважды… во всяком случае, насколько мне известно, может, больше, но ты спала.
Бонни, нахмурившись, посмотрела на сестру, давая понять, что она, конечно, высоко ценит эту ложь во спасение ее мужа, и напоминая, что время поджимает. Теперь, когда они с Джо воссоединились, ей было безразлично, что об их разрыве кто-то узнает.
Пим молча кивнула и выжидательно посмотрела на сестер. Сестры ответили на ее взгляд удивленно – ведь они искренне хотели помочь.
– Уходите! – не выдержала Пим, раздраженная тем, что они топчутся на месте.
– Но ты уверена…
– Да. Уходите.
Пим стояла, опершись на ходунки, пока они пятились к двери. Бонни повернула ручку.
И уже в коридоре услышала, как щелкнул замок.
Дженис спросила:
– Думаешь, с ней все будет в порядке?
Позади них прозвучал голос Пим:
– С кем все будет в порядке?
Сестры с криком бросились обратно к двери…
С бешено бьющимися сердцами они таращились на Пим, которая стояла перед ними все в той же длинной белой хлопчатобумажной ночной сорочке, но уже без ходунков и со здоровым цветом лица. У нее на ногах были любимые кроссовки, в руке она держала высокий стакан с молоком.
– Еще слишком рано для Рождества или Дня Всех Святых, так что, надеюсь, вы не прячете подарки и не подсовываете мне в кровать резиновых змей… хотя вы слегка староваты для этого, верно? Так почему в столь поздний час вы не дома?
– Мы… мы… – Джен все никак не могла перевести дух.
Пим открыла дверь спальни.