— Принеси, погляжу, — смилостивилась Ермиловна.
— А вы нам за него трубу дадите, хорошо? — выпалил Комар необдуманно.
— Ишь, чего захотел! И не мечтай! — отрезала старуха. Той трубе цены нет. А он — отдай!
Федя понял, что Комар успеха не достигнет.
— Бабушка Ермиловна, — осторожно начал он, — дайте нам, пожалуйста, хоть подсвечники. Мы собираем медь на тепловоз… Они очень сильные, тепловозы, они…
— Много вас здесь ходит! А до ваших тепловозов дела мне нету. И больше не приходите. И котенка вашего мне не надо.
С этими словами старуха захлопнула дверь, чуть не прищемив Комара, и закрыла ее на щеколду.
— Вот тебе и Ермиловна! — огорченно вздохнул Федя. — Ничего не вышло.
Федины ясные глаза печально смотрели на белый свет. А на белом свете в это время было тоже что‑то невесело: тусклые сумерки да холодный мелкий дождь. Очень бы нужно сейчас Феде посоветоваться с бабушкой — посидеть рядом и поговорить. Рассказать ей и про Ермиловну, и про Тамару Аркадьевну — никак не подружится он с нею, никак не выполнит бабушкин наказ: жить с Тамарой Аркадьевной в любви и согласии да отца не огорчать. А про Ермиловну бабушка сказала бы:
— Уйди‑ка, Федюшка, от греха!
Тут уйдешь от греха, как же! Лешка Кондратьев сразу же на смех поднимет, а Надя ругать будет, что лому не несет. А где Федор этот лом возьмет, где?
— Ну! — закричал Лешка и побежал навстречу возвращавшимся послам. — Дала вам бабушка железячки?
— Что ты, Ермиловны не знаешь! — бросил на него Комар мрачный взгляд.
— Значит, не дала? — опечалился Лешка и бросил на землю щенка.
— Не дала, — уныло подтвердил Федя.
Лешка плюнул. Его круглое краснощекое лицо выражало глубокое презрение.
— Эх, вы!
Комар возмутился. Он ли не старался, он ли не ублажал эту ехидную Ермиловну! И про котенка врал, и дрова носил! Если бы Федор в молоко не влез, Комар не вернулся бы с пустыми руками.
— В какое молоко? — удивился Лешка.
— В котячье, в какое же? — огрызнулся злой Комар.
Федя вмешался и рассказал Лешке, как врал Комар про какого‑то сибирского котенка, которого он и в глаза не видывал. Но Лешка не удивился, не возмутился. Подумаешь, велика беда! Комар для них старался. Лишь бы Ермиловна согласилась меняться, а котенка они всегда достанут. У них на дворе три бродят. А сибирские они или нет — трудно сказать. Ермиловна и сама, наверно, не знает — она ведь в Сибири не бывала.
Комар вдруг вспомнил про трубу. Узнав про такое дело, Лешка заявил, что надо снова идти к Ермиловне, что медь для тепловозов — самое нужное и что такого богатства они больше нигде не найдут. Лешка пошел бы сам и делал все, что она прикажет. Но она его и на порог не пустит, потому что в прошлое лето он обрывал с ее яблони незрелые яблоки, а нынче осенью подкинул ей на порог дохлую крысу. Ермиловна рассердилась на него на всю жизнь.