– Думаете, так будет вечно?
– Кто сказал: «Социализм, развивающийся от утопии к деспотии, а не к науке, превратит двадцатый век в новое Средневековье»? Не знаете, сударь? А это сказал Карл Маркс, – протянул Пахомов имя интонацией, какой пугают детей, при этом взгляд направил исподлобья.
– Разве он не прав?
– Прав, прав, сволочь. Теоретик разрушения Маркс прекрасно знал, куда ведет утопическая идея о всеобщем равенстве и братстве. Знал и призывал к абсурду! И вот: подтвердился первый закон материалистической диалектики – переход от количественных изменений в качественные – путем неестественного отбора. Лучшую часть отстрелили, кто остался? Ха-ха! Вот оно: качество абсурда. А это… как его… «отрицание отрицания»! – Профессор, ерничая, получал удовольствие. – Это вульгарное понимание всей природы, законов бытия! Да-с! Росток, видите ли, отрицает зерно! Сын уже отрицал родителя, что вышло? Беспощадная междоусобица! Апокалипсис. Не отрицает, а возрождается в лучшем качестве! Вот смысл! Но когда зерно гнилое, оно дает худшее продолжение. – Внезапно он впал в пессимистичный тон: – Ничего не изменится, Николай, племя антихристиков слишком велико. Возможно, будет чуть лучше или чуть хуже, но разве это что-нибудь меняет? Разрушен главный принцип – человеколюбие, отсюда ценность личности исчезла. Мы превратились в тупую массу, которую еще не раз бросят в котел с кипятком антихристики.
– Многие счастливы и так…
– Не вини людей, они обмануты и запуганы. Запуганы до такой степени, что не осознают трагедии ни в себе, ни в обществе. Если появится малейшая возможность, беги отсюда, у тебя ведь ТАМ дядя.
– Я не знаю, где он, жив ли…
– А где б ни был, найдешь. Хуже, чем здесь, не будет. Ты молод, талантлив, не пропадешь.
И говорили, говорили до глубокой ночи, пока Николай не опомнился:
– Пойду я, уже поздно, Вера волнуется.
– Провожу тебя. Эх, скинуть бы мне годков двадцать, я б рискнул бежать из антихристова царства…
Николай попрощался с ним, заверил, что скоро обязательно придет. Пахомов открыл дверь, Николай вышел, повернулся, чтобы попрощаться еще раз…
Сильный удар по голове, и мгновенная темнота заполнила сознание.
Когда Николай очнулся, он лежал ничком на паркетном полу, пахнущем мастикой. Голова раскалывалась, рука что-то сжимала. Он ничего не понимал, с трудом сел, тронул голову, кажется, целая… только на затылке что-то мокрое… Осмотрелся. Находился он в квартире Пахомова посреди гостиной. И вдруг сердце екнуло – профессор лежал неподалеку. Николай поднялся, увидел нож, который держал в руке, недоуменно уставился на него. Потом снова перевел глаза на Пахомова, тот был в крови…