«Как интересно, – подумала Лола, усаживаясь на стул с большой осторожностью. – Если бы я родилась лет на двадцать раньше, то, вполне возможно, играла бы в какой-нибудь производственной пьесе председателя профкома. Где-то я такое видела: она сидит за письменным столом, а над ней – красное знамя победителя социалистического соревнования, а он – вообще-то хороший, но политически неподкованный, и за три действия пьесы она его перевоспитывает, и в конце они целуются под знаменем. Или наоборот: он – председатель профкома, она – легкомысленная сотрудница. Он в нее влюбился и поднял до себя, в конце она становится профсоюзной активисткой, и опять-таки они целуются под знаменем. И название пьесы, к примеру, – «Профсоюзная любовь»… Ужас какой…»
Тут Лолины мечтания были прерваны странной процессией. В конце коридора появился немолодой, но достаточно крепкий мужчина, который нес под мышкой большой портрет в траурной раме. Следом выступали две грудастые тетки, похожие как родные сестры, только одна – крашеная блондинка, а вторая – крашеная рыжая. На блондинке был синий костюм, на рыжей – конечно же, зеленый. Блондинка несла пучок черных траурных лент, а рыжая – горшок с буйно полыхавшей геранью. Проходя мимо, мужчина уставился на Лолу. Хоть костюмчик кирпичного цвета и был скромен, но юбка достаточно коротка, а когда Лола села и, забывшись, положила ногу на ногу, взору мужчины предстали очень соблазнительные ножки.
Дядечка хоть и был немолод, но на Лолу смотрел плотоядно.
– Вы, девушка, ко мне? – спросил он медовым голосом.
Лола не ответила, потому что уставилась на портрет. С него на Лолу смотрело очень знакомое лицо – узколобое, с нависшими надбровными дугами, с волевым ртом. Несомненно, именно этого человека видела Лола на кассете, которую они с Леней увели у двух сотрудников НПО «Мезон». Это его тащил на себе другой человек. Только здесь, на портрете, лицо было более гладким и молодым, волосы, опять же, не такие редкие. «Все понятно, – подумала Лола, – взяли фотографию поприличнее».
– Так вы ко мне? – настаивал дядечка, судя по всему, председатель профкома.
– Нет, – очнулась Лола, – я в отдел кадров…
Дядечка поглядел на Лолу с разочарованием, а тетки – со злобой. Лоле даже показалось, что сейчас одна из них запустит в нее горшком с геранью, но та просто с силой захлопнула дверь с надписью «Профком».
Лола на всякий случай переместилась подальше. Следовало срочно выяснить, кто такой мужчина на портрете. И отчего он умер.
Тут в коридоре появилась бабуся в синем сатиновом халате и в тапочках на резиновом ходу. Бабуся несла ведро с водой и устроилась рядом с Лолой отдохнуть.