Мы с Богомольцевым ушли со сцены, но не потому, что мне надоело, а потому что к нему кинулись репортеры с телекамерой из местных СМИ. Сунув ему под нос микрофон, они начали задавать вопросы, на которые режиссер отвечал с энтузиазмом и гордостью.
Ко мне с вопросом подошел Мишаня.
– Как дела? – хмыкнул он, оглядывая меня с ног до головы.
– Пока не родила, – хмыкнула я ему в тон. – Как рожу, так и скажу.
– В каком это смысле? – напрягся он.
– А ты в каком? – схитрила я.
Мишаня впал в ступор.
Нет, все-таки лично я считаю, что в мужчинах самое сексуальное – это не мышцы, а мозг! Я б с Мишаней долго не продержалась. Наша семейная лодка разбилась бы не о быт, а о его безмозглую башку. Впрочем, что я на него так налетела? Для любой другой девушки Мишаня – замечательная находка. Это рыжим кошкам подавай интеллект!
– Артур Олегович заболел. Гриппом. С температурой. Вот меня послал. Сиди, сказал, каждый вечер в этом театре, охраняй ее и окультуривайся.
– Как он там? – не выдержала я. – Сделал ей предложение?
– Предложение? Какое?
– Руки и сердца, разумеется!
– А, это, сделал, – обрадовался Мишаня. – Они решили расписаться на Красную горку. Через, – он стал загибать пальцы, считая, – через три месяца.
– Передавай им мои поздравления!
– Обязательно передам. А ему что сказать?
– Кому?
– Артуру Олеговичу?
– А ему что-то отдельно нужно говорить?
– А не нужно?
– Не нужно. Хотя, нет. Передай ему, чтобы он был счастлив!
– И все?
– Разве этого мало? Я пожелала ему огромного счастья. Ему и Фаине.
– Ей тоже передать привет? Подожди, мне нужно записать, я так сразу всех и не запомню.
– Издеваешься?! – возмутилась я. – Или намекаешь на свадебный подарок? От меня они не получат ничего, я и так подарила им поместье.
– Да, поместье, – обрадовался Мишаня. – Оно изменилось!
– Я рада, – сказала я, хотя на самом деле особенно радоваться было нечему.
– Ну, так я пошел? А то еще приветы нужно расписать, не забыть.
– Миш, а ты чего сюда приходил-то? В театр, – на всякий случай уточнила я.
– Цветы подарить, – честно признался тот.
– А пьеса тебе понравилась?
– Честно? Я ничего не понял. Но мужик молоток. Маркиз то есть.
– Никакой он не маркиз, – вздохнула я. – Но молоток, это точно.
– И ты не маркиза?
– И я нет, – усмехнулась я. – Если бы я была титулованной особой, богатой и знаменитой, то, думаешь, он бы меня бросил?!
– Что-то я запутался, – признался Мишаня, – лучше пойду приветы передавать.
Мы тепло попрощались, я выразила надежду, что ближайшие дни водитель точно не станет присутствовать на спектакле. Он подтвердил, что не будет. Ходил каждый вечер потому, что у него было задание – как только я выйду на сцену, сразу подарить мне белые розы. Почему белые и почему мне?! И кто дал ему это задание? Вопросы вертелись на языке, но я сдержалась. Сказала себе, что мне совершенно не интересно, что там обо мне думает Давыдов, собираясь на Красной горке жениться на своей великолепной мачехе!