Определенно, дело было не в ее внешнем виде. Моя спутница была одета неброско, если не сказать просто. Черное, расшитое кристаллами платье скрывал чехол из темно-синего шифона, создавая иллюзию звездного неба на экваторе. Его длина могла еще показаться шокирующей в некоторых областях империи, однако в противовес открытым ногам платье полностью скрывало руки и плечи. Из украшений леди Эвелин выбрала только диадему с иолитами, в отличие от некоторых дам, надевших на себя все содержимое своей ювелирной шкатулки. Тщетно пытаясь понять, чем было вызвано такое отношение, я обратился к леди.
— Вы здесь ни при чем, — отвернувшись, проговорила леди Эвелин. По ее напряженной спине было ясно, что тема ей неприятна. — Дело во мне. Со смерти Ульриха прошло только пять месяцев, и даже после траура я не должна была сразу приводить в общество незнакомца. Скандал! — она горько усмехнулась. — Так что потерпите, если можете. Всего один вечер…
У меня пересохло в горле. Разумеется! Потеряв полгода назад жениха, пусть даже и фиктивного, леди Эвелин до сегодняшнего дня, согласно обычаям, не появлялась в обществе, и тут такой faux pas [4] — по вине Эйзенхарта, не соизволившего подумать, какой урон репутации леди нанесет его просьба.
— Духи его забери! — вырвалось у меня. — Мне очень жаль. Я уверен, Эйзенхарт не знал, иначе бы ни в коем случае к вам не обратился…
Леди Эвелин резко развернулась. Серые глаза внимательно посмотрели на меня, ища насмешку.
— Вы очень хороший друг, — заключила она, не найдя ни намека на то, что я говорил неискренне. — Всегда верите в лучшее, когда дело касается детектива Эйзенхарта, верно? Ему с вами повезло. Хотела бы я иметь такого верного друга, как вы… — добавила она с внезапной тоской в голосе, прекрасно знакомой мне.
— В таком случае, считайте, что ваше желание исполнилось, — я ободряюще сжал ее ладонь.
И снова пристальный взгляд ее глаз изучил мое лицо в поисках фальши.
— Спасибо, — леди Эвелин сжала мою ладонь в ответ. — Я это очень ценю. Хотя, — добавила она шутливым тоном, — на вашем месте я бы еще раз обдумала ваше предложение. Вы обнаружите, что я обладаю весьма тяжелым характером: я никогда не сближаюсь с теми, кто мне безразличен, и никогда не пытаюсь понравиться тем, кто вызывает у меня симпатию.
— Тогда я должен быть польщен, потому что за время нашего знакомства у меня ни разу не возникло ощущения, что вы пытаетесь меня к себе расположить, — в тон ей ответил я и спросил. — На правах друга, могу я задать вам бестактный вопрос? Почему вы в таком случае согласились помочь Эйзенхарту?