Второй раз за вечер привлекательная девушка решила со всей придирчивостью рассмотреть мой облик. Я ответил тем же, особенно задержавшись глазами на восхитительных волосах цвета красного дерева и павлиньих перьях в них.
— Для друзей просто Поппи, — леди Мерц улыбнулась, видимо, довольная увиденным, и протянула мне руку для поцелуя. — Однако пойдемте, нас уже заждались!
— А вы ей понравились, — шепотом заметила леди Эвелин, пока ее подруга отвлеклась по пути, встретив еще одну группу знакомых.
Я обернулся: в серых глазах плясали озорные искорки.
— Это плохо?
— Отчего же? Только будьте осторожнее, доктор, иначе вам придется переживать уже о своем сердце. Поппи, она… как это говорят? — леди Эвелин замялась в поисках нужного слова. — Поматросит и бросит?
Чередой залов леди Амарантин провела нас к компании, состоявшей из молодых мужчин, небрежность во внешности которых была достигнута столь же тщательным образом, что и, стараниями леди Эвелин, в моей, и нескольких ультрасовременных девушек — короткие, расшитые бисером платья, обрезанные у подбородка волосы, нитка жемчуга на плоской груди и густо подведенные глаза, как по журналу мод.
— Наконец-то наша пропажа нашлась! — возвестила Поппи. — Для тех, кто ее еще не видел, знакомьтесь: это Эви Гринберг, наша самая богатая невеста (Дэнни, это я специально для тебя говорю!), и Роберт Альтманн, ее друг из далеких колоний. Что же касается этих оболтусов, то это мой брат Теобальд, — она любовно потрепала его по щеке.
— Наслышан, — я пожал руку нынешнему барону Мерцу, чье имя действительно было мне известно в связи с одним из расследований Эйзенхарта.
— Рядом с ним Васили Кормакофф…
Высокий, интеллигентного вида блондин в модных очках улыбнулся, отвечая на мое рукопожатие.
— Просто Бэзил, — предложил он. — Боюсь, наши имена бывают сложны для произношения.
Как истинный сын Гардарики, он говорил без акцента, но с той чрезмерной правильностью, присущей исключительно иностранцам.
— Васили звезда современной поэзии, — продолжила Поппи и вздохнула, — но, ты только не обижайся, коктейли ты делаешь гораздо лучше. Вот где настоящий талант!
— И сорок градусов алкоголя, — пробормотал рядом со мной мужчина, отмеченный Ястребом. — Поппи, ты просто ничего не смыслишь в искусстве.
— В кои веки я вынуждена с тобой согласиться, Лен, — усмехнулась моя спутница. — Привет. Никогда не думала, что скажу это, но приятно увидеть знакомое лицо здесь, пусть даже оно и твое.
— Комплимент! От тебя! — осклабился он. — Это что-то новое. Как поживаешь, Эвелин? Как траур?