Раскрасневшаяся Кэтрин выпрямилась и воскликнула:
— Все, хватит, это был мой последний театральный жест!
— Оно могло куда-нибудь укатиться, — заметил Ральф, наклоняясь, чтобы заглянуть под каминный коврик.
— Не важно, не волнуйтесь. Мы его обязательно найдем… — начала миссис Хилбери, но, увидев мужа, воскликнула: — Ой, Тревор! А мы ищем обручальное кольцо Кассандры.
Мистер Хилбери посмотрел на пол. Кольцо лежало на ковре прямо у его ног. Он наклонился и почти машинально поднял его, радуясь, что нашел то, что не смогли найти остальные, а потом с изысканным поклоном преподнес Кассандре. Возможно, именно поклон вернул ему привычную любезность и обходительность, поскольку — после секундного смущения — раздражение мистера Хилбери исчезло. Он обнял Кассандру, которая робко подставила ему щеку для поцелуя. Затем несколько чопорно кивнул Денему и Родни — молодые люди поднялись при виде его, затем снова сели. А миссис Хилбери, казалось, только и дожидалась прихода мужа, чтобы задать вопрос первостепенной важности, который, по-видимому, давно ее мучил:
— О Тревор, будь добр, скажи, когда была первая постановка «Гамлета»?
Чтобы ответить на этот вопрос, мистеру Хилбери пришлось обратиться к исследованию Уильяма Родни. И прежде чем он высказал свое высочайшее одобрение его гипотезам, Родни почувствовал, что вновь принят в цивилизованное общество под поручительство самого Шекспира. Сила литературы, временно покинувшая мистера Хилбери, вновь вернулась к нему и излилась живительным бальзамом на вульгарные человеческие связи и подсказала, как болезненные эмоции, подобные тем, что испытал мистер Хилбери накануне вечером, можно отлить в безопасные, округлые и приятные уху цветистые фразы. Теперь он был уверен, что полностью контролирует себя и свои слова, — по крайней мере, достаточно, чтобы спокойно смотреть на Кэтрин и Денема. Разговор о Шекспире, похоже, подействовал на Кэтрин расслабляюще: она сидела во главе стола и рассеянно разглядывала портреты, желтоватые стены, вишневые бархатные шторы. Денем, как заметил мистер Хилбери, тоже замер в неподвижности. Но под его сдержанностью и спокойствием угадывались воля и упорство, делавшее бессмысленными все риторические обороты, которые были в запасе у мистера Хилбери. Впрочем, тот молчал. Он уважал этого молодого человека, чрезвычайно способного и самостоятельного. Мистер Хилбери отметил горделивую посадку его головы и подумал: вот кто способен оценить Кэтрин по достоинству, — и эта мысль вызвала у него приступ неожиданной и мучительной ревности. Если б Кэтрин выбрала Родни, он бы даже бровью не повел. Но она любит этого человека. Или же их связывают иные отношения?.. Волна невероятно сильных и запутанных чувств грозила захлестнуть мистера Хилбери, когда миссис Хилбери обратила внимание на паузу в разговоре, взглянула на дочь и сказала: