— Это звучит честно.
Девушка обернулась и посмотрела на него. То, что она увидела в его глазах, заставило заколотиться ее сердце.
— Оливия, — мягко произнес он, и именно в этот момент чайник издал пронзительный свист. От неожиданности у нее перехватило дыхание.
— Так можно и мертвого разбудить, — сказала она, заставив себя усмехнуться, и с усердием занялась приготовлением кофе.
Сделав глоток, Эдвард признал, что кофе отменный.
— Существует какая-нибудь школа, где учат варить кофе? — спросил он, одарив ее поощрительной улыбкой. — Какая-нибудь школа, о которой я не имел понятия все эти годы?
Оливия тоже улыбнулась, поднеся чашечку ко рту.
— Не представляю. Лично я научилась всему, что умею, у миссис Фэннинг.
— Она кто, учитель домашнего хозяйства в высшей школе?
— Повар у Боскомов, — ответила Оливия и уточнила. — Простите. Шеф повар. Она была — и остается — настоящей леди.
Эдвард поставил чашку.
— Наверное, работать в доме Боскомов не слишком сладко, — сказал он, прямо глядя ей в глаза.
— Не слишком.
— У вас с тетушкой были близкие отношения?
— Нет, мы были почти незнакомы, когда погибли мои родители…
Оливия замолчала. Почему она рассказывала ему все это? Арчеру вовсе не интересно выслушивать историю ее жизни. Она взглянула на него:
— Почему вы мне задаете такие вопросы, Эдвард?
Он чуть заметно улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:
— А вы как думаете?
Ну, конечно. Он выяснял детали, которые могли бы привести его к Риа, зная, что прошлое Риа и прошлое Оливии тесно связаны. Она отставила свою чашечку.
— Уже поздно, Эдвард, — сказала она вежливо. — Спасибо за кофе. А теперь…
— Не уходите.
Он коснулся ладонью ее щеки. Его рука была горячей, как огонь. Ей вдруг представилось, как его тело прижимается к ее. И его губы. Они тоже будут жаркими? И зажжет ли его поцелуй ее губы, обдаст ли огонь желания всю ее — грудь, живот, бедра…
Оливия стремительно поднялась.
— Мне пора, — заявила она, и Эдвард тоже встал.
— Оливия. — Его хриплый голос звучал настойчиво. Он запустил пальцы в шелковистую копну волос.
— Останься со мной в эту ночь.
— Нет, — прошептала она, но это слово замерло в воздухе, как замерло ее дыхание.
— Останься, — повторил Эдвард. — Ты же сама этого хочешь!
В том-то и беда, что это действительно так и было. Она хотела его, человека, который считал ее чуть ли не проституткой, хотела, как никого на свете. Неужели она, избежав соблазнов в юности, теперь попадет в лапы такого человека, как Эдвард Арчер? Он был умнее всех прежних обольстителей и пускал в ход не обещания, а нежные поцелуи и тихий шепот.