После того как был подожжен участок деревни, отведенный Космодемьянской и мне, я явился на сборный пункт, где ожидал часов 10 времени, но ко мне не явились ни Космодемьянская, ни Клубков. Клубков своего задания не выполнил, его участок деревни подожжен не был…
Вопрос: Какие были взаимоотношения между Клубковым и Космодемьянской?
Ответ: Взаимоотношения Космодемьянской с Клубковым были обостренные; почему-то они все время ругались, даже за всякую мелочь.
Вопрос: Какое настроение Клубкова было в момент направления его на задание?
Ответ: На задание Клубков шел неохотно, один идти не хотел и пошел только лишь под моим нажимом…
Вопрос: Возвратившись из плена, Клубков рассказывал вам что-либо о Космодемьянской?
Ответ: Клубков, возвратившись из плена, в разговоре со мной ничего о Космодемьянской не рассказывал и ее судьбой не интересовался, даже не спросил у меня, где она и что с ней». Этот факт особенно заинтересовал следователей.
Первую свою объяснительную записку Клубков написал 21 февраля. Тогда в ней он указал следующее: «В конце ноября, 26–27, по приказанию Крайнова я, Космодемьянская Зоя и он, Крайнов, ночью подожгли деревню. Я поджег один дом, где ночевали немцы. На других участках я увидел 2 зарева. После того, как я побежал на сборный пункт в лес. В лесу были немцы, которые набросились на меня и взяли в плен». Затем он изложил обстоятельства своего пленения и побега из него: «Утром 27-го меня повезли в штаб в Можайск. Допрос не проводили, а посадили в амбар. Ночью 28.11.1941 мы проломали пол и бежали. Двадцать девятого, заночевав в стогу соломы, пошел на Москву. В пути меня задержали немцы и повезли в лагерь в гор. Можайск, где находились около 2000 человек.
В лагере я пробыл до 12 декабря 1941 г., откуда поездом повезли в Смоленск. 16 числа прибыли в Смоленск и разместились в лагере военнопленных. В начале января перевели на работу на ж-д, где грузили уголь. Проработал 6 суток и сбежал. Снова начал пробираться к Москве.
В г. Оболгино на 9–10-е сутки (16–20 января) нас задержали полицейские и привели к старосте села. В этих же числах (число не помню) через 2–3 часа на машине отправили в Смоленск. Я спрыгнул из кузова и пошел по направлению к Москве. <…> 20 февраля я прибыл в Москву». А в самом конце Клубков указал: «О Зое Космодемьянской я ничего не знаю с тех пор, как разошлись для поджога деревни, занятой немцами».
А. Хинштейн в своей книге обращает внимание на следующий факт: «Нехитрая арифметика: если верить словам Клубкова, за четыре месяца он трижды бежал из плена. Это в лютые-то морозы! Избитый и полуголый!» И тут же поясняет: «Подобным везением может похвастаться только какой-нибудь герой Жюля Верна. Целые дивизии — да что дивизии! Армии! — оказываются в плену. Не возвращается практически никто. И только Клубков, словно птица Феникс, неизменно возрождается из пепла».