Дело спорилось. Мы за водой сходили, в сундуках старые тряпки отыскали, и как-то быстро у нас дело пошло, даже петь захотелось. Мы и запели одну песню в два голоса.
Травушка расскажет мне о том, что случится,
Пропоет мне песню ночную…
Ляжет мне рассветною росой на ресницы,
Расплетет мне косу тугую.
Солнце взойдет в огне,
Позовет в дорогу далече,
Но не подняться мне,
Не лететь к нему да навстречу…
Сколько раз я видела пожар-пепелище,
Сколько я ночей сна не знала.
Сколько мое сердце ошибалось, но все ищет —
Да судьбы своей не узнало.
Поздно ли, рано ли
Отыскать тропинку другую,
Чтоб из чужой земли
Возвратиться в землю родную…
Забери меня с собою ты, перепелка,
Уведи в чащу глухую.
Стану серой птичкой незаметной — да и только,
Растоплю тоску ледяную.
Речка, моя сестра,
Примет и укроет волною,
Будет ко мне добра,
Разлучит навечно с бедою.
(Группа Мельница: Травушка)
Я смахнула тряпкой паутину, открыла окно, которое, похоже, сто лет никто не открывал и уставилась в синие глаза мальчонки. Он взвизгнул и бросился в кусты. А я усмехнулась. Пусть сидит. Захочет, вылезет.
— Рей, нам ведь еда нужна. Мука там, яйца, — проговорила девушка, домывая сковородку.
Да, задачка. Но делать нечего. Придется по деревеньке еще раз прошвырнуться.
Меня пугались, как огня, уходили в дом, едва завидев. Странные люди. Даже собаки не лаяли и дети почему-то не играли. Меня боялись? Сомневаюсь. Тогда чего?
В первом же доме мне выдали все необходимое, а вот говорить не стали. Конечно, грубить не рискнули, но вздохнули с облегчением, едва за порог вышла, и дверь захлопнули. Вот тут-то меня и перехватил любопытный мальчишка.
— Уезжать вам надо, — доверительно прошептал он.
— Это еще почему?
— Староста совет собирает. Хочет вас схватить и сжечь, как Юлару.
— А Юлара — это…
— Та, что до вас здесь хотела жить. А до нее Веша была, и Акулина, и Самира и…
— И ваш староста их всех того?
— Да не он. Это священник наш. Говорит, ведьмовство — это зло.
— С каких это пор?
Мальчик пожал худенькими плечами.
— А почему ты мне все это говоришь?
— Потому что если бы не Юлара, я бы уже за гранью был. Она меня с того света вызволила. Мамка моя ее вызвала, когда я от лихорадки помирал. А потом все спасти пыталась, да людей вразумить. Только мамку чуть тоже не сожгли.
— Тааак! Надо бы на этого священника хоть одним глазком глянуть.
— Не надо. Уходите. Они убьют вас.
— Не убьют.
— Юлара тоже так говорила. Пожалуйста, уходите.
— Тебя как звать-то?
— Тимоха.
— Тимка, значит. Был у меня друг, Тимка. Умный и смелый. Прямо как ты. Покажешь мне, где священник ваш обретается?