Арнольд вытаскивает рыбу двумя пальцами за хвост из котелка. Задумчиво вертит перед глазами. Серьёзно отвечает:
- Не думаю, что дело в супе. Похоже, нас опередили. Надо уходить отсюда.
Он деловито снимает с ближайшего гоблина пояс с кинжалом. Вертит кинжал в руке, хмыкает, и запихивает в мешок. Переходит к другому, берёт с тела круглый щит, морщится и отбрасывает в сторону. Деревянный кругляш откатывается под куст.
Подбираю рыбину, оттираю ладонью золу. Рядом с костром из травы выглядывает розетка крупных листьев. Из центра лиственного пучка на тонком стебельке торчит лиловый цветок.
Срываю парочку цветочных листьев. Бережно заворачиваю рыбью тушку, опускаю в мешок. Пригодится.
- Интересное сочетание, - загадочно произносит Арнольд. Наклоняется над цветком, и одним движением выкручивает его из земли вместе с корнем. Отряхивает о колено, и кладёт к себе в мешок. Цветок тут же вываливается наружу, красавчик шипит от досады.
- Чёрт, места нет. Эрнест, ты не?..
- Гербарий собираешь? Дай-ка лучше лопату.
- Я её выбросил. Тебе зачем?
Указываю на трупы:
- А этих мы так оставим?
- Эрнест, - красавчик говорит сквозь зубы. - Я же тебе говорил - это не люди. Это мобы. Пойдём отсюда.
- Что значит - мобы? Давай лопату, она у тебя в мешке.
- Нет у меня лопаты! - рявкает Арнольд. - Ты что, совсем тупой? Оставь эту падаль!
Молча смотрю на него. Потом несильно размахиваюсь и хлопаю открытой ладонью парня по уху.
От моей затрещины красавчик летит кувырком. Бренчит опрокинутый котелок, потрошёная рыба вываливается в траву.
Арнольд вскакивает на ноги. Его пошатывает, ухо заметно опухает и наливается багрянцем.
- Ты! Синий урод! Я... да я...
- Падаль, значит, - чем громче он кричит, тем спокойней мой голос. Делаю шаг к раскричавшемуся красавчику. Тот внезапно замолкает и тычет в меня посохом. Машинально отскакиваю в сторону.
Но посох не стреляет. Арнольд опускает оружие, молча разворачивается, и уходит прочь. Он идёт, не разбирая дороги, прямо через костёр. Взлетают в воздух мелкие угли, поднимается облачко золы. Трещат ветки куста, парень ломится через него, как лось, по дороге с досадой отрывает и швыряет на землю сиреневый бутон.
Смотрю ему вслед. Потихоньку остываю. Вот придурок. Чистоплюй. Сам виноват.
Наклоняюсь над мёртвым гоблином, берусь за тощие лодыжки. Надо оттащить в кусты, что ли. Не дело покойникам так лежать.
Против воли мои уши шевелятся, чувствую, как подрагивают острые кончики. Хороший у меня слух, звериный. Слышу, как шелестят крылышки стрекозы на лету. Как влажно хлюпает цветок под тяжестью шлёпнувшегося на него шмеля.