По всей видимости, в селении давно не было такого количества мяса сразу, и все ели поразительно много, заталкивая в себя больше того, чем требовала природа. Обвисшие животы стариков раздувались на глазах, и, чтобы вместить в них еще кусок, они обвязывались кожаными ремнями. Если и ремни не помогали, то в ход пускалась длинная соломина, которой щекоталось горло, чтобы вызвать отрыжку. Отрыгнув съеденное, жители вновь набрасывались на мясо, и так продолжалось всю ночь.
Под утро обожравшиеся бушмены пытались плясать вокруг затухающих костров и совокупляться на глазах друг у друга.
Глядя на эту картину из-под навеса, Миома думал о чем-то своем, а Харрис гнусно похохатывал, намечая себе жертву из молоденьких дикарок, дабы потрафить своим сексуальным инстинктам. Он дождался, пока Миома заснет, а потом тихонько шагнул из-под навеса и исчез в ночи.
Наутро бушмены обнаружили на краю деревни труп молодой девушки со свернутой шеей и долго гадали, что с нею могло произойти. Наконец старейшина племени выдвинул версию о том, что девушку взяло к себе божество взамен подаренного накануне сернобыка.
Миома при этих словах заметил на лице Харриса самодовольную улыбку и, когда они остались наедине, избил своего телохранителя и приказал готовиться к отъезду,
Напоследок Миома решил пройтись по селению. Всюду валялись обглоданные кости, а слабые от вчерашней еды бушмены лежали в теньке и покуривали заработанный табак.
Уже возвращаясь к готовому к отъезду джипу, Миома заметил за одной из хижин девочку лет двенадцати, стоящую на коленях над тазом с водой. Она была лишь в набедренной повязке, а ее наметившиеся груди, перевязанные крест-накрест дешевыми бусами, неожиданно заволновали воображение Миомы.
Такое волнение Миома испытал впервые в жизни, а потому неслышно подошел к девочке и стал наблюдать, как она легонько бьет ладошкой по поверхности воды. На секунду в воде появилось двойное отражение юной прелестницы, и Миома понял, что одно из них сегодня уедет вместе с ним, другое же пусть остается с бушменами.
Девочка заметила Миому, повернулась к нему и без тени смущения улыбнулась прямо в его глаза. В этом взгляде не было ничего детского, наоборот, в нем было такое сильное женское, что Миома впервые в жизни почувствовал себя мужчиной. В крайнем возбуждении он отправился к старейшине племени и за двадцать долларов купил девочку.
Старейшина был в восторге от такой сделки, подсчитывая в уме, сколько он может купить на эти деньги табаку. Он непрерывно тараторил, что Гуасье, так зовут девочку, месяц назад стала девушкой и по бушменским законам может хоть сегодня выходить замуж. У нее даже есть жених из местных, но тот не обидится, и ему вскоре подберут новую невесту из подрастающих.