Миома посадил Гуасье на заднее сиденье джипа, автомобиль тронулся, а жмущий на педали Харрис то и дело оглядывался и, криво улыбаясь, показывал пальцем на бегущего следом молодого бушмена. Минуты три охотник почти не отставал от джипа, и смотрящему на него Миоме стало немного жаль юношу, от которого увозят невесту. Не оглядывалась только Гуасье. На ее лице начиналась та улыбка, которая вскоре станет для Миомы дороже всех в мире алмазов. «Моя эбонитовая девочка» – так назвал про себя свое новое приобретение один из самых богатых людей города Нью-Йорка… Харрис прибавил скорость, и молодой бушмен навсегда исчез в пыльном облаке пустыни Калахари.
Протаскавшись с месяц по африканским пустыням, Миома вернулся в Нью-Йорк. Он с огромным наслаждением наблюдал реакцию Гуасье на один из самых огромных городов мира. Нигде не бывавшая до этого, кроме соседних деревень, девочка испытала огромное потрясение, так что пришлось воспользоваться услугами врача. Но Гуасье на удивление быстро привыкала к новой жизни. Уже через месяц она перестала бояться машин и пользовалась сотней английских слов, прося у Миомы купить ей бесконечное количество новых платьев, дразнящих ее девичье воображение с пестрых витрин. И Миома с удовольствием покупал своей эбонитовой девочке все, что она попросит. На его лице все чаще стала появляться добродушная улыбка, так что даже Харрис заволновался – не тронулся ли его патрон умом.
Миома снял для Гуасье шикарную виллу на берегу океана, нанял для девочки гувернантку и каждый вечер приезжал полюбоваться ее волнующей улыбкой.
В такие дни он обычно отпускал прислугу, оставляя Харриса дежурить у ворот, а сам бесконечно играл с Гуасье в нехитрые девичьи игры.
Наигравшись вдоволь, не знающая стеснения, она тут же, при Миоме, скидывала платье и, еще нескладная, шла в большую мраморную ванну, вихляя маленькими черными ягодицами.
Потом, часами плескаясь в бурлящих струях, доводила Миому до нервных сотрясений своей наготой, пока он, наконец собравшись с силами, не выплескивал в воду целый флакон шампуня и белая пена не скрывала ее волшебных прелестей.
Что самое удивительное – Миома ни разу не прикоснулся к своей Гуасье и пальцем, испытывая к ней нечто вроде преклонения, и получилось так, что он, божество, добровольно подчинился юной дикарке.
Девочка очень быстро научилась использовать это свое преимущество. Она заставляла Миому покупать новые наряды, самые дорогие игрушки, возить ее в фешенебельные рестораны, а один раз, когда он отказался купить ей породистого жеребца по причине отсутствия конюшни, эбонитовая девочка неожиданно поцеловала Миому в самые губы. В этом поцелуе не было ничего детского, лысый миллионер тут же сдался и купил Гуасье не только породистого жеребца, но и конюшню в придачу.