Яков оказался единственным, кого ей не удалось успокоить. Сколько она ни старалась, он вертелся вьюном. Он вообще не хотел сдавать кровь и даже лягнул Грегора. Вот тогда Надия и показала, какая она на самом деле. Она пригвоздила единственную руку Якова к кровати. Ее пальцы, словно клещами, сжимали ему запястье, поворачивая руку так, чтобы Грегору было удобно. Пока Грегор перекачивал кровь в стеклянный пузырек, Надия пристально смотрела на Якова. Она говорила тихо, даже ласково. Под этот ласковый голос острая игла проткнула ему кожу. Под этот голос пузырек заполнялся его кровью. Все, кто был в каюте, вслушивались в слова Надии и не слышали ничего, кроме ободряющих фраз. Они не видели ее глаз. Зато Яков видел, и светло-серые глаза Надии говорили ему совсем другое.
Потом он зубами прокусил пластик и снял свой браслет.
Алешка послушно таскал свой с номером 307. Свидетельство его хорошего здоровья.
— Как ты думаешь, у нее свои дети есть? — спросил Алешка.
Яков даже вздрогнул.
— Надеюсь, нет, — пробормотал он и выполз из ящика.
Наверху было пусто. Пустой проход, пустая лестница, похожая на скелет змеи. Синяя дверь, как всегда, закрыта.
Яков выбрался из укрытия, стряхнул с себя бахрому стружек.
— Есть хочу, — признался он.
Прогноз кока оказался верным. После серого давящего дня началась буря. Не то чтобы жестокий шторм, но вполне достаточный, чтобы дети и взрослые не выползали из кают. Алешка весь день провалялся на койке, и выманить его оттуда было невозможно ни за какие сокровища. За дверью каюты стояли холод и сырость. Пол под ногами ходил ходуном. Нравится Яшке лазать по своим темным углам, пусть идет один. Алексей любил свою койку. Тепло, уютно. Можно с головой накрыться одеялом. Он любил ощущать струйки теплого воздуха, ударявшие в лицо, когда он поворачивался или дрыгал ногами. Ему нравился запах Шу-Шу, спавшей рядом на подушке.
Все утро Яков уговаривал Алешку снова сходить в Страну Чудес, но тот лишь отбрыкивался. Плюнув, Яков пошел один. Алешка хоть и глупый парень, а с ним было бы веселее. Яков дважды возвращался в каюту, надеясь, что Алешке надоело валяться и он согласится пойти. Но Алешка проспал весь день и даже вечер.
Яков проснулся среди ночи и сразу почувствовал: что-то изменилось. Что именно — он понял не сразу. Может, шторм стихает? Корабль перестало качать. И вдруг он понял: исчез привычный гул дизелей. Теперь они едва слышно тарахтели.
Яков спрыгнул на пол и растолкал Алешку.
— Просыпайся, — шепнул он.
— Да иди ты.
— Слышишь? Дизеля не гремят. Мы остановились.