— Должно быть, ты прирожденный моряк.
Яков взглянул на культю левой руки и покачал головой:
— Сомневаюсь.
— У тебя светлая голова, — улыбнулся штурман. — Мозги куда важнее. Там, куда ты плывешь, они тебе очень пригодятся.
— Почему?
— В Америке как? Если ты умный, то можешь разбогатеть. Ты ведь хочешь разбогатеть?
— Не знаю.
Штурман и капитан захохотали.
— Наверное, парнишка совсем безмозглый, — предположил капитан.
Яков смотрел на них, но не улыбался.
— Мы же пошутили, — сказал штурман.
— Знаю.
— Скажи, парень, а почему ты никогда не смеешься? Сколько плывем, я ни разу не слышал твоего смеха.
— Не тянет, вот и не смеюсь.
Капитан фыркнул:
— Каков щенок, а? Настоящий везунчик. В Штатах попадет в богатенькую семью. Неужели и тогда смеяться не потянет? Где ж у него шестеренки заклинило?
Яков пожал плечами и снова уткнулся в карту.
— Зато я никогда не плачу, — буркнул он.
Алексей, свернувшись калачиком, лежал на нижней койке. В руках он, как всегда, сжимал Шу-Шу. Он спал, но проснулся, едва к нему в ноги сел Яков.
— Эй, Алешка, вставать думаешь?
— Меня и лежа мутит, — признался Алексей и снова закрыл глаза.
— Любый на ужин приготовил манты. Я девять штук умял.
— Не говори про еду.
— Ты что, жрать не хочешь?
— Еще как хочу. Но меня после первого же куска вывернет.
Яков вздохнул и оглядел каюту. В ней было восемь коек в два яруса. На шести валялись мальчишки, которым было не до игр и лазанья по кораблю. Яков побывал в соседних каютах — и там такая же картина. Неужели все ребята так и будут валяться, пока корабль не пересечет Атлантику?
— Это все из-за твоего внутреннего уха, — поделился новоприобретенными знаниями Яков.
— Что ты несешь? — застонал Алешка.
— Я про ухо говорю. Оно на пузо действует, вот тебя и рвет.
— Уши у меня не болят.
— Ты уже четыре дня бревном лежишь. Встал бы, пожрал чего.
— Отвали!
Яков изловчился и вырвал из Алешкиных рук драгоценную Шу-Шу.
— Отдай! — заскулил тот.
— Встань и забери.
— Отдай Шу-Шу!
— Сначала встань. Давай, поднимайся.
Алексей попытался отнять собачку, но Яков увернулся, и рука схватила воздух.
— Вставай. Сразу полегчает.
Алешка сел на койке. Его пальцы впились в матрас, а голова двигалась в такт корабельной качке. Неожиданно он зажал рот рукой, кое-как поднялся на ноги и доковылял до умывальника. Его вывернуло в раковину. Он со стоном вернулся на койку.
Яков молча отдал ему Шу-Шу. Обрадованный, Алешка крепко прижал плюшевую игрушку к груди.
— Я ж тебе говорил, что меня мутит. А теперь вали, дай поспать.
Яков вышел в коридор. Надия занимала отдельную каюту. Он постучался в дверь. Ответа не было. Тогда Яков подошел к двери каюты, в которой жил Грегор, и тоже постучался.