Эм опасалась за жизнь Си-Си. У Матушки хватило бы сил задушить эту нахалку, и, судя по ее виду, она собиралась это сделать.
«Я чувствую вашу злость, – сказала Си-Си, демонстрируя, что умеет замечать очевидное. – Весьма ядовитую».
– Матушка, конечно, не восприняла ее серьезно, – сказала Эм, описав эту сцену Гамашу.
– Но Си-Си собиралась воспользоваться названием ее центра. Для Матушки это могло стать катастрофой.
– Это так, но я не думаю, что Матушка поверила в это.
– Центр называется «Клеймите беспокойство». Эта фраза, похоже, все время повторяется. Ваша команда по кёрлингу разве не так называлась?
– Где вы об этом слышали? – рассмеялась Эм. – Это было, наверно, пятьдесят или шестьдесят лет назад. Древняя история.
– Но интересная история, мадам.
– Я рада, что вы так думаете. Это была шутка. Мы не относимся к себе серьезно, и нас не очень волнует, выигрываем мы или нет.
Он уже слышал эту историю, но сейчас пожалел, что не может видеть выражения ее лица.
Анри стал прихрамывать, поднимал то одну лапу, то другую.
– Бедняжка Анри, мы слишком долго гуляем.
– Отнести его? – спросил Гамаш, почувствовав укол совести: он совсем забыл, что холодный снег может обжигать собачьи лапы.
Он вспомнил, как прошлой зимой тащил Санни три квартала до дома, когда собачьи лапы уже не могли выносить холода. Тогда их сердца были разбиты. И еще он помнил, как несколько месяцев спустя прижимал к себе Санни, когда пришел ветеринар, чтобы усыпить пса. Он помнил, как говорил успокаивающие слова в дурно пахнущее старое собачье ухо, как глядел в его слезящиеся карие глаза, пока они не закрылись; помнил, как легонько вильнул в последний раз пообтрепавшийся любимый хвост. И когда сердце Санни издало последний стук, Гамашу показалось, что у пса сердце не остановилось, а просто он отдал его все, до конца.
– Мы почти у дома, – сказала Эм.
В ее голосе появилась хрипотца, губы и щеки начали замерзать на холоде.
– Позвольте угостить вас завтраком? Я бы хотел продолжить этот разговор. Может быть, в бистро?
Эмили Лонгпре замешкалась лишь на секунду, а потом согласилась. Они впустили Анри в дом, а сами направились под занимающимся рассветом к бистро Оливье.
– Joyeux Noёl, – сказал красивый молодой официант Гамашу и провел их к столику у недавно растопленного камина. – Приятно снова вас видеть.
Гамаш отодвинул стул для Эм и проводил взглядом молодого человека, который направился к кофе-машине приготовить им кофе с молоком.
– Филипп Крофт, – пояснила Эм, проследив за взглядом Гамаша. – Очень милый молодой человек.
Гамаш довольно улыбнулся. Молодой Крофт. В последний раз, когда он видел Филиппа во время расследования предыдущего дела в Трех Соснах, тот был далеко не милый.