Кей легла вздремнуть, но Эм не находила себе покоя. Обычно она сидела спокойно с чашкой чая и читала последний номер «Ла пресс». Но сегодня она протирала от пыли обложки кулинарных книг, поливала цветы в горшках, земля в которых и без того была напитана влагой, – в общем, делала что угодно, лишь бы отвлечься.
Она принялась готовить гороховый суп, поправила косточку окорока в большой кастрюле, чтобы запахи и вкусы лучше смешались. Анри терпеливо сидел у ее ног, не отрывал от нее своих темно-карих глаз, словно одной силой воли хотел переместить косточку из кастрюли в свою страждущую пасть. Он вилял хвостом, глядя, как Эм двигается по кухне, и не упускал случая оказаться у нее на пути.
Пшеничный хлеб можно было ставить в духовку – он поспеет к приходу Матушки.
И действительно, полчаса спустя к дому Эм подъехала машина, Матушка осторожно вышла из машины и сразу же поковыляла по скользкой дорожке. Ее центр тяжести располагался так низко, что Кей нередко говорила: Матушка не сможет упасть, даже если очень захочет. Точно так же, по мнению Кей, не могла Матушка и утонуть. По какой-то причине, недоступной Эм, Кей не уставала говорить о способах, какими Беа может отправиться на встречу с Создателем. Матушка Беа отвечала взаимностью, бесконечно повторяя, что она-то, по крайней мере, с Ним встретится.
Три подружки уселись за удобным кухонным столом с супом и теплым хлебом, на котором таяло масло. Анри попытались выставить из комнаты, но он свернулся под столом, надеясь, что ему достанутся хотя бы крошки.
Десять минут спустя, когда появился Гамаш, еда по-прежнему стояла перед ними, холодная и нетронутая. Если бы Гамаш заглянул в боковое окошко, он увидел бы, как три подруги держатся за руки, закольцевав стол в молитве, которая явно не имеет конца.
– Не беспокойтесь, старший инспектор, – сказала Эм, увидев, как Гамаш оглянулся на оставляемые им снежные следы на плиточном полу прихожей. – Мы с Анри постоянно разносим снег по всему дому.
Она кивнула на шестимесячного щенка немецкой овчарки, который готов был взорваться от счастья. Но он не взрывался, только молотил хвостом, а его задница, хотя технически и оставалась на полу, двигалась с таким неистовством, что Гамаш подумал, как бы от такого трения не образовался огонь.
Гамаш и Бовуар сняли ботинки, их представили всем и им представили всех. Гамаш принес извинения за то, что прервал ланч. Из кухни пахло канадским гороховым супом и свежеиспеченным хлебом.
– Намасте, – сказала матушка, сложив ладони и чуть поклонившись гостю.
– О боже, – простонала Кей. – Ты что, опять?