— Знаю, — покровительственно сказал таксист, — туда народ валом валит. Там фирменный мебельный финский...
Когда уже подъехали к дому Федора, Киреев засомневался — зря не позвонил, вдруг Федора и дома-то нет. А куда ему деваться, с другой стороны? Но на всякий случай сказал водителю:
— Я вас попрошу, подождите, пока я позвоню из автомата. Может быть, придется еще ехать по другому адресу.
Тот с готовностью кивнул.
Телефон Федора ответил сразу. К сообщению, что гость стоит внизу и сейчас поднимется, тот отнесся так спокойно, словно они общались пять раз на дню. «Понимает, что я могу еще пригодиться, — подумал Виктор Николаевич. — И чувство благодарности должно сработать. Где бы он сейчас был, если бы не мои связи?»
В домах этого типа лифт почему-то останавливался на площадках между этажами. Киреев так никогда и не помнил, подниматься ли вверх или спускаться вниз. Пошел вниз. Не ошибся. Федор уже стоял на пороге квартиры — в тапочках на босу ногу, в адидасовском влагонепроницаемом костюме, заспанный.
«Он так и спал в этой пленочной упаковке?» — усмехнулся про себя Виктор Николаевич.
— Отдыхаешь?
— Ага, помылся... Сомлел.
— Ясно, после бани — дело святое. А я к тебе с рабочим визитом.
— Проходи... Нинки дома нет, в кино прохлаждается. А может, еще где. Как меня скинули, я ей мало интересен стал. Смотри, как бы Лидка твоя тоже интереса не утратила в связи с угасанием твоей журналистской популярности.
— Лидка популярность видит только в одном — в титях-митях. Сейчас мои гонорары резко возросли.
— Что, пошла твоя лавочка?
— Извини, кафе. Заходи при случае. С Ниной.
— Напоить все равно не напоишь, а вкусно пожрать я дома можно. Прошу...
Они вошли в кабинет Федора Сергеевича Преснецова. Старинная мебель всегда интересовала Виктора Николаевича, и всегда порог этой небольшой, очень тесной комнаты он переступал, испытывая легкую зависть. Очень вовремя подсуетился Федор, когда ломали старую Молчановку и несчастные коренные москвичи, переезжая в новостройки, по бросовой цене, а иногда вовсе за так отдавали мебель красного дерева. Шкафы, горки, серванты, зеркала не вмещались в приплюснутые квартирки блочных пятиэтажек. Сколько раз потом Виктор Николаевич упрекал себя за несообразительность. И хранить было где, и хороший краснодеревщик-реставратор был тогда под рукой...
— Водки хочешь? — спросил Федор, доставая из-за стеклянной дверцы книжного шкафа бутылку «Столичной».
— Нет, спасибо.
— Ну а я выпью с твоего позволения.
«Сколько уже не работает, а все пьет... — подумал Киреев, снова внимательно, придирчиво оглядев кабинет. — Нет, пока не исчезло ни одной ценной безделушки. И в книжных рядах прорех не видно. Даже, кажется, появилось что-то новое. Нинка бриллиантики спускает? Если только по рукам продает. В скупку им нести свои камушки опасно. Могли бы и мне предложить. Я бы с удовольствием взял, для Ленуськи».