Она жалела Деррика, как жалела бы любого знакомого прана, внезапно погибшего на дуэли. За время подготовки к похоронам, когда гроб стоял в их городском доме, Реналла вдруг осознала, что относится к нему как к чужому человеку. И ужаснулась. Как такое могло случиться? Ведь это – отец ее сына!
Еще полтора года назад он ей нравился. Блестящий офицер-гвардеец. Красавец. Отличный фехтовальщик. Примерный семьянин. Любая девушка из провинции может только мечтать о таком супруге. Да и она мечтала два, три года назад, пять-шесть лет… С замиранием сердца воображала, как родители привозят ее на осенний бал в Аркайл – женщины в дорогих платьях с великолепными прическами, в ушах и на пальцах сверкают самоцветные камни, мужчины с военной выправкой, при шпагах, утонченно-предупредительны и суровы. Она мечтала встретить судьбу. И похоже, встретила.
В тот вечер в Аркайле Реналла из Дома Желтой Луны пользовалась успехом. Молодые праны кланялись ей, улыбались, подкручивая усы, а кое-кто подходил к отцу, испрашивая разрешения познакомиться со «столь прекрасным цветком, распустившимся в Аркайле в преддверии зимы». Юноша в коротеньком, будто с обрезанными полами, пелисе и высоких сапогах с золочеными пряжками сверлил ее взглядом, но так и не решился подойти. Возможно, из-за огромного прыща на лбу. А великий Ланс альт Грегор все опаздывал. И герцог Лазаль уже начал проявлять беспокойство. Кусал губы придворный маг-музыкант, наблюдавший за собравшимися с широкого оркестрового балкона.
Наконец он явился. Среднего роста, седоватый, невзрачный. В поношенном черном дублете, со следами желтой грязи на сапогах. Такой себе разорившийся дворянин из глухой окраины герцогства, ничем не примечательный, если повстречаться с ним на постоялом дворе. Реналла даже испытала толику разочарования – и это тот, кого называли величайшим менестрелем двенадцати держав, человек, ради выступления которого, говорят, тонкие ценители приезжали из-за моря. Она позволила себе возразить отцу, старавшемуся протолкнуть дочь в первый ряд – уж лучше постоять сзади, вдруг получится перемолвиться словечком с симпатичным молодым праном, на груди которого красовалась черно-красная лисица? Но отец девушки, пран Вельз, был неумолим, и она оказалась впереди всех. Рядом стояла черноволосая красавица со сложной прической из двух закрученных кос, опиравшаяся на руку невзрачного прана с вислыми усами и объемистым брюшком, а по левую руку от отца еще одна парочка – дворянин с седыми висками в лимонно-желтом камзоле с черным единорогом на груди и супруга его столь необъятных размеров, что из ее бархатной юбки можно было бы сделать шатер, в котором без труда поместились бы Реналла и ее верная служанка Адда. Как потом ей объяснили, наследник престола Гворр и прана Леаха. Девушка смотрела на менестреля, годившегося ей в отцы, без всякого почтения и восторга до тех пор, пока не прозвучали первые такты мелодии.