Все закончилось внезапно и просто. Взобравшись однажды к полуоткрытому окну намеченного к "работе" богатого трехэтажного дома, просунув голову внутрь и убедившись, что там пусто, Никколо протиснулся в щель и спрыгнул. В ту же секунду кто-то сильно приложил его по затылку, и на великолепную мозаику пола сползло уже совершенно бесчувственное тело.
Придя в себя, покрутив скрученными кистями рук и ступнями, Никколо понял, что впереди в его жизни, похоже, снова наступает очень черная полоса. Не попадаться римским стражам порядка было, вообще-то, довольно легко. Но те, кто попался - ни на что хорошее рассчитывать не могли.
Тишину разорвал скрип открывающихся входных ворот. По стуку копыт на внутреннем дворе, по топоту и голосам сбегающихся туда же слуг, Никколо понял, что прибыл хозяин поместья.
Вскоре широкие двустворчатые двери комнаты, в углу которой поленом валялся скрученный Никколо, отворились, и внутрь вошли двое. Один высокий, чисто выбритый, с горделивой осанкой и профилем - ну, точно римский сенатор с каменной фрески, осколок которой, неизвестно, с каких времен, торчал в стене обиталища Аквилейца. Явно - хозяин дома.
Его сопровождающий был невысок, коренаст, двигаясь при этом, как рысь - совершенно бесшумно.
- ... за время моего отсутствия? - услышал Никколо обрывок фразы высокого.
- Ничего, мессер, все тихо, - отвечал ему коренастый. - Вот, правда, ящерицу поймали, - кивок в сторону скрученного Никколо. - Наблюдение-то за домом мы уж недели две, как засекли. Думали, люди Чезотто. Но нет, оказалось, просто обычные римские воры.
- Ящерица? - оживился высокий. - ... ящерица ... - Хозяин дома задумался. Затем подошел к Никколо, присел, заглянул ему в глаза.
- Жить хочешь, "ящерица"?
Вопрос был, в общем-то, понятен. Ни в одном из тех мест, куда отправился бы Никколо после получения быстрого и справедливого приговора, двенадцатилетний мальчишка его комплекции долго не протянет. Поэтому он, не говоря ни слова, только отчаянно закивал головой.
Так Никколо поселился в доме мессера Соффредо. Мессер навещал свое жилище не слишком часто. Так что, жизнь у челяди была очень даже свободной. Да и никаких особых обязанностей за Никколо закреплено не было, и поначалу он здорово скучал. Однако быстро сошелся с Тарбеном-Датчанином, тем самым, что так негостеприимно встретил его в доме мессера.
Тарбен заведовал охраной дома и в свободное время охотно учил Никколо стрелять из лука, метать ножи, драться на палках. Меч, правда, в руки пока не давал - "слишком ты, паренек, легкий еще для меча". В целом, новая жизнь нравилась ему даже больше, чем год, проведенный у Аквилейца. Впрочем, все это время Никколо понимал, что жизнь эта получена им из рук мессера, и живет он в долг. Равно как и то, что этот долг придется когда-нибудь отдавать.