Двое мужчин внизу продолжали кричать то ли на нее, то ли на Сульбазгхи. Она не слушала ни того, ни другого. Вепперс и Джаскен теперь не видели ее, часть декорации с крышами скрывала ее от них. Она подтянулась на якобы кованых решетках — пластик согнулся под нагрузкой и грозил сломаться. Она нашла другие опоры для рук — ложные водосточные трубы, поддельные дымовые и фальшивые карнизы.
Она была на вершине, пыталась пробраться по коньку крыши через холодные рисованные дымки, выбивающиеся из труб, когда карусель со скрежетом остановилась, отчего вся декорация вздрогнула. Она потеряла опору, соскользнула, с криком полетела вниз по противоположной стороне.
Она зацепилась за плетение крохотных огоньков, фальшивое звездное поле ясного ночного неба, оказалась в его холодных объятиях; эта сетка прогнулась, вытянулась, но не сломалась, жесткие провода, соединявшие огоньки, казалось, обвились вокруг нее и затягивались все сильнее, когда она попыталась выпутаться.
— Давай! — услышала она крик Вепперса.
Раздался звук одиночного выстрела. Мгновение спустя она ощутила убийственно резкую боль в правом бедре, а потом, по прошествии нескольких секунд, маленькие ложные голубые звезды и курящиеся дымки, которые не были настоящими дымками, и все это безумное сооружение уплыло от нее.
Тащили на руках. Ее тащили на руках.
Теперь ее укладывали на твердую поверхность.
Ее конечности болтались сами по себе, словно не принадлежали ей. Судя по всему, она не упала на пол, а ее аккуратно положили сюда; это был хороший знак. По крайней мере, она на это надеялась. Голова у нее работала хорошо — ничуть не болела, как в прошлый раз.
Она не могла понять, сколько времени прошло. Возможно, ее отвезли назад в городской дом, в нескольких кварталах от оперного театра. А возможно, вернули в Эсперсиум; беглецов обычно возвращали в большое имение, где они ожидали милости Вепперса. Иногда приходилось ждать целые дни или даже недели, чтобы в полной мере оценить степень твоего наказания. Усыпляющий патрон Джаскена обычно вырубал человека на несколько часов; так или иначе времени, чтобы доставить ее в любую точку на планете или за ее пределы, было достаточно.
Она лежала, слыша тихие слова, произносимые рядом, и ее поразило, что мыслит она куда как яснее, чем ожидала. Она обнаружила, что может управлять своими глазами, открывать их сколь угодно малыми щелочками и смотреть сквозь ресницы — что там вокруг нее. Городской дом? Имение? Интересно бы выяснить.
Вокруг было тускловато. Над ней стоял Вепперс со своими идеальными зубами, блестяще элегантным лицом, белой гривой, золотой кожей, широкими плечами и в театральном плаще. Тут был кто-то еще, она скорее ощущала это, чем видела, делал что-то у ее бедра.