Потом она услышала басовитое гудение, и, издав низкий стон, задник и все остальные вокруг, над и под ней начали двигаться. Вверх. Задник, на котором она висела, пополз вверх в сумеречные высоты громадной карусели. Вверх! Ей хотелось рассмеяться, но у нее не хватало дыхания. Она нащупала внизу носками проделанные ножом прорези и теперь опиралась на них ногами, что позволило снять часть нагрузки с протестующих рук.
— Не в ту сторону, мудаки! — завизжал Вепперс. Прокричал что-то и Джаскен. — Я говорю: не в ту сторону! — снова взревел Вепперс. — Пусть они ее остановят и крутят в другую сторону! В другую! В другую! Сульбазгхи! Что это еще за игры?! Сульбазгхи!
Гигантская карусель, словно громадный вертел, продолжала поворачиваться, крутить задники и завесы. Она кинула взгляд через плечо и увидела, что по мере вращения всей системы, поднимавшей над сценой задник, по которому она ползала, все ближе становился следующий задник, все подвешенные в карусели декорации складывались, как гармошка, по мере приближения к высшей точке. Завеса, что надвигалась на нее сзади, казалась невзрачной и ровной, без каких-либо накладок — обычный холст с несколькими тонкими поперечинами для укрепления конструкции и такой же непригодный для альпинистских упражнений, как и тот, на котором она находилась. Выше виднелись более сложные трехмерные декорации, некоторые даже с освещением, которое зажглось, вероятно, когда включили свет. Она прижалась лицом к холсту и уставилась в дыру, которую только что проделала ножом.
Пред ней предстало очень правдивое изображение старого мира: необычного вида сточные трубы, странно маленькие слуховые окна, крутые крыши с шиферной кровлей, рахитичные дымовые трубы — некоторые с настоящим нарисованным дымком, клубящимся над ними, — и сетью, плетением крохотных голубых огоньков, изображающих звезды и распростершихся по всей длине холста и на двадцать или больше метров вверх над трубами и крышами. Вся эта громадина по мере вращения карусели постепенно надвигалась, медленно опускаясь.
Она, не обращая внимания на продолжающих орать мужчин, прорезала в холсте дыру достаточного размера, чтобы можно было пролезть в нее, и, оказавшись по другую сторону, прыгнула на декорацию с крышами. Когда она оттолкнулась от задника, на котором была до этого, тот качнулся под ней; Ледедже начала падать, услышала собственный крик, а потом верхняя половина ее тела ударилась о ложный шифер. Воздух вышибло у нее из легких. Она обнаружила, что оба ножа пропали и она обеими руками держится за хилые решетки перед рядом высоких окон. Далеко внизу раздался какой-то звон, и она поняла, что это ударились об пол ножи.