Альтюссер задушил Ритман в их комнатах в Высшей нормальной школе, и 16 ноября 1980 в восемь или девять часов утра выбежал во внутренний двор в пижаме и халате, много раз выкрикивая в состоянии замешательства и сумасшествия: «Моя жена мертва». Он задушил ее, массажируя ей шею, а затем у него случилось помрачение рассудка. К тому времени, когда прибыла полиция, университетские коллеги уже отвезли его в психиатрическую больницу Св. Анны, где его лечили раньше.
После двухмесячного освидетельствования группой из трех психиатров Альтюссера отправили в больницу Св. Анны, где он испытывал «расстройства», и «галлюцинации». Альтюссер оставался в больнице Св. Анны до 1983 года, когда его выпустили и разрешили жить одному. Он бродил по улицам северного Парижа, бедно одетый, и набрасывался на незнакомых людей со вспышками гнева.
Последние десять лет жизни Альтюссер провел в частной клинике, где его много лечили сильнодействующими лекарствами. Он умер от сердечного приступа в 1990 году в Ла Веррье к западу от Парижа.
Конфликт на базе Эдипова комплекса как фундамент марксизма Альтюссера
Несмотря на его продолжающееся психическое состояние Альтюссера продолжали широко обсуждать как «модного марксиста» с «сильными связями». Он часто был весьма спорной фигурой даже в самой коммунистической партии, частично из-за его приверженности маоизму.
Симптомы Альтюссера, включая его моменты творческой продуктивности вместе с его частыми эпизодами тяжелой депрессии, галлюцинаций и, наконец, убийство его жены, указывают на маниакально-депрессивный (биполярный I) психоз.
В автобиографии «Будущее длится всегда», написанной через несколько лет после того, как его выпустили из больницы Св. Анны, Альтюссер возвратился к теме, которая сформировала его жизнь, чувству деперсонализации. Как отмечалось ранее, Альтюссер вышел после Второй мировой войны из немецкого лагеря для военнопленных с чувством отчуждения и того, что он стал одним из «потерянного» поколения. Его освобождение из больницы Св. Анны оставило его с тем же ощущением, как у «тех жертв мировых войн и бедствий, кого объявляют без вести пропавшими»:
«Если я говорю об этой странной ситуации, это потому что я испытал это и до некоторой степени все еще испытываю. Даже при том, что я был вне психиатрической больницы в течение двух лет, я - все еще без вести пропавший, потерянный для общественности, кто слышал обо мне. Я не жив, не мертв и, хотя я не похоронен, я «бестелесный». Я просто потерян, что было роскошным определением безумия у Фуко».
Это чувство «бестелесности» однако не было симптомом, который был вызван или его опытом военнопленного или выходом из Св. Анны. Альтюссер прослеживает это до своего рождения. Его назвали в честь брата его отца Шарля, Луи, за которого его мать первоначально намеревалась выйти замуж. В отличие от Шарля, Альтюссер говорит о дяде Луи - которого он, возможно, даже не встречал - как о человеке большой душевной теплоты. Однако когда два брата пошли на войну, Луи не вернулся, и она вместо этого вышла замуж за Шарля. Тогда как отношения его матери с Луи были платонической интеллектуальной идиллией, и Альтюссер позже сделал замечание о бремени половых органов, Шарль вернулся на войну, и оставил мать Альтюссера «ограбленной, изнасилованной, и разрушенной; подвергнувшейся физическому насилию и лишенной сбережений, которые она терпеливо копила...» Итак, он всегда расценивал свою мать как «мученицу, кровоточащую как рану». Он также видел свою мать не только как страдающую ради своего мужа и для дома, но также и как «мазохистку» и как «ужасную садистку».