Но не в том дело. Так что такое колония Доримолис Вивварис?
Коротко — гадость. Подробно — жуть.
Здоровущий слизистый мешок, лежащий на глубине пяти метров под землей, а то и глубже, — это матка. На поверхность ей подниматься нельзя — высохнет. Зато прекрасно поднимаются ее твари, чем-то напоминающие термитов. Я знаю, есть такие странные существа — энтомологи, которые приходят в восторг от разной ползучей и летучей пакости. Хочу заявить сразу — я к ним не отношусь. А после доримолисов я вообще стала убежденным сторонником инсектицидов. И — не напрасно.
Доримолисы были такой пакостью, которую вывести практически невозможно. Один мешок-матка и пара сотен не очень мелких рабочих муравьев. Скромненький милый муравьишко пяти сантиметров длиной с такими жвалами, что сразу понимаешь: этим насекомым гринписовцы не нужны. Разве что в качестве обеда.
Муравьишки были всеядны. То есть лопали — все. При удаче могли переварить и дерево. Но предпочитали что-нибудь повкуснее. Могли слопать человека. Разумом они не обладали. Доримолисов изучали в Универе как пример коллективного разума. Сами по себе муравьи, абсолютно неразумные, возвращаясь в матку, становились ее органами. И у них появлялось подобие коллективного разума. А хотел разум только двух вещей: жрать и размножаться.
Выглядело это так. Слизистый мешок матки окапывался в земле где-то на глубине пяти-семи метров и оставался там — выше для нее уже было слишком сухо. На воздухе матка цистировалась — покрывалась серой плотной оболочкой, которую можно разбить камнем. Но стоило ей попасть во влажную землю или под дождь — и она опять оживала, зарывалась в землю. А ночью муравьи выходили на добычу. Лопали все и всех, кто не успел убраться с дороги. И приносили съеденное в матку — в своих брюшках. Там они каким-то образом обменивались пищей. Кажется, это называется проктодеальным трофаллаксисом [2]. Плохо помню эту тему, если честно. Меня как раз тошнило от представленной картины. Что интересно, трупы я могла вскрывать одной рукой, другой держа при этом бутерброд и активно уплетая его за обе щеки. Даже трупы всякой нечисти. Но такие вот насекомые вызывали у меня рвотный рефлекс.
Под утро все прекращалось — и матка переползала на новое место. Каким-то образом эти твари обменивались и информацией и знали, куда надо отправляться за следующей добычей. У Альмера на плантации они могли жить долго. И размножаться — тоже. А потом двинуться по округе.
Единственным способом поймать эту пакость было магически просушить всю землю на глубину пяти метров. Единовременно. А потом уже магически сканировать — и выловить ее в засушенном виде. Но в таком случае мы угробим всю плантацию Альмера. М-да. Тот, кто ее сюда притащил, знал свое дело.