– Где бы ты ни побывала, – чуть слышно произнес Бен, – мы там тоже были.
Его слова отозвались во мне болью. Потому что он говорил правду, и я уже слышала ее как-то раз. От другого.
«Не ты одна потеряла все…»
Тот другой пожертвовал всем ради меня. Этому кретину надо было напомнить, что я не единственная. Жизнь часто над нами насмехается, но порой она открыто и зло хохочет нам в лицо.
– Рингер ушла? – спросила я, потому что пора было сменить тему.
Бен кивнул. Он продолжал гладить мишку. Этот медведь начал меня раздражать, и я забрала его.
– Я пытался послать с ней Кекса, – сказал Бен и тихо рассмеялся. – С Рингер.
Мне стало интересно, сознает ли Зомби, как звучит его голос, когда он произносит ее имя? Тихо, как молитва.
– Знаешь, у нас ведь нет резервного плана на случай, если она не вернется.
– Она вернется, – твердо проговорил Бен.
– Почему ты так уверен?
– Потому что у нас нет резервного плана.
И он просиял своей широкой, открытой улыбкой. Это сбивало с толку. Странно было видеть улыбку, когда-то освещавшую все вокруг – классы, коридоры, школьные автобусы, – на его новом лице, которое изменили болезнь, пули и голод. Как будто идешь по чужому городу, сворачиваешь за угол и вдруг натыкаешься на старого знакомого.
– Это круговая аргументация, логическая ошибка, – ответила я.
– Знаешь, некоторые ребята чувствуют угрозу, когда их окружают умники, а мне это только придает уверенности.
Бен пожал мне руку и, прихрамывая, направился к своему номеру.
Остались только игрушечный мишка, большой ребенок в конце коридора и закрытая дверь. И я перед нею. Я сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Села на кровать рядом с горкой из одеял. Я не видела Сэма, но знала, что он там. Он не видел меня, но знал, что я рядом.
– Как он умер? – раздался приглушенный голос.
– Его застрелили.
– Ты видела?
– Да.
Наш отец ползет, впиваясь пальцами в грязь.
– Кто его застрелил?
– Вош.
Я закрыла глаза. Не надо было говорить. В темноте картинка становится отчетливее.
– Где ты была, когда Вош его убивал?
– Пряталась.
Я потянулась к нему, чтобы откинуть одеяло, но остановила себя.
«Где бы ты ни была…»
В лесу, недалеко от пустого шоссе, девочка забирается в спальный мешок, застегивает молнию, и в который раз у нее перед глазами погибает ее отец. Пряталась тогда, прячусь сейчас и снова, снова вижу эту картину.
– Он дрался?
– Да, Сэм. Он дрался как лев. Он спас мне жизнь.
– Но ты притаилась.
– Да.
Я прижала мишку к животу.
– Как жирный цыпленок.
– Нет, нет, – прошептала я. – Все не так.
Сэмми откинул одеяла в сторону и резко сел. Его было не узнать. Я никогда раньше не видела этого мальчика таким. У него было страшное, искаженное от ярости и ненависти лицо.