- Если честно, мне тоже захотелось побегать и повозиться вместе с ними, - признался Валера. – Внутри все так и бурлит.
- И у меня внутри все так и бурлит, - поддержал его Сема. – Не могу на месте устоять.
- Тогда чего же мы ждем?! – обрадовался Валера. – Айда на аттракционы! Чем мы хуже. – И с воинственным кличем он бросился к карусели.
Сема и Гагик за ним.
Глава 6
Нана тоже хотела было примкнуть к друзьям, но ее внимание снова привлек навязчиво-пристальный взгляд сиреневых глаз.Мальчик сидел на скамейке в полном одиночестве. Нана подошла к нему и вежливо спросила:
- Можно посидеть около тебя?
Он удивленно посмотрел на нее и не сразу ответил:
- Сиди, где хочешь. Здесь все наше. И ничего нам не принадлежит.
Она села.
- А почему ты ни с кем не играешь?
- Не хочется.
- Почему?
- Потому что я не стал сегодня есть их энергостимуляторы.
- Чево-чево? – не поняла Нана.
- Энергостимуляторы. Без них все они волочили бы ноги как последние дохлятины.
- Откуда ты знаешь?
- Догадался. И ты догадаешься, если пару раз понаблюдаешь за нами до и после еды.
- А зачем вам дают эти, как их, энергостимуляторы?
- Вот этого я пока не знаю.
- Как тебя зовут?
- Шестой.
- Дурачок, я спросила твое имя.
- Это и есть мое имя.
- Здесь что, армия, что ли? Или тюрьма?
- Я не знаю, что ты имеешь ввиду. Парламент знаю. Санаторий знаю. И еще Интернат.
- Что за интернат? – выпытывала Нана.
- Место, где все мы растем, пока нас не переведут в Санаторий.
- А где же ваши родители?
Он смотрел на нее непонимающе.
- Что такое родители?
- Ну ты, парень, даешь! Подумать только, он не знает, что такое родители! – возмутилась Нана. – Это папа и мама, которые дают жизнь своему ребенку, которые потом растят его, заботятся о нем, любят его больше всего на свете и готовы пожертвовать ради него даже собственной жизнью.
- О нас заботятся только няни и слуги, - грустно ответил мальчик. – Но ко мне... только ко мне одному, несколько раз приходила какая-то женщина. Она чего-то все время боялась, плакала, украдкой целовала меня и исчезала.
- Конечно же это была твоя мама! – воскликнула Нана.
- Ма-ма? – с сомнением и надеждой в голосе повторил Шестой. – Не знаю. Может быть. – И вздохнув признался: - Я все думаю о ней и очень скучаю. Потому что с тех пор, как меня перевели из Интерната в Санаторий, она больше не появлялась. Это очень печально. «Мама». Теперь я буду мысленно называть ее так, а то я не знал даже ее имени. Знаешь, ты сразу понравилась мне. Наверное потому что такая же теплая, как она. Ты не сердишься на меня за это?
- Нет-нет, что ты, - поспешила заверить его Нана, хотя ее куда больше устроило бы быть похожей, скажем, на его сестру.