– Брент был с группой парней на футбольном поле вчера вечером. Он сказал, что кое-то случилось, и что доктор Гранц был там. Студенты говорят, что он затеял драку, – она сглотнула. – Ходят слухи, что ты была причиной этой драки.
Я обхватываю голову руками и закрываю глаза. Я не обращаю внимания на свет, общежитие, шум и пытаюсь отстраниться от этого. Конечно, люди будут думать так. Все думают, что я весь год спала со своим учителем. Хорошо. Какая разница.
– Сидни... – начинает Милли.
Я прерываю ее и через окно беру ее за руку. Это нормальный жест, я делаю его, чтобы Милли оставалась сосредоточенной, когда я расскажу ей кое-что. Я не задумываюсь об этом.
– Это было не так, ясно? Верь чему хочешь, но это не было... – слова застревают в горле, когда Милли берет мои запястья и переворачивает ладонями вверх.
В ее глазах знающий взгляд, когда она встречается со мной глазами.
– Сидни, что случилось? Похоже, ты пыталась процарапать себе дорогу через кирпичную стену.
Я вырываю руки и убираю волосы с лица.
– Ничего,– моя челюсть сжата. Я хочу уехать. Не хочу говорить об этом. Я ничего не хочу рассказывать ей. Этому нет объяснения. Один вопрос породит ещё двадцать, а я не хочу, чтобы она знала то, что Дин сделал со мной.
– Это не ничего.
– Я упала, ясно? Вчера, выходя с английского, я упала.
– Тогда что насчет Гранца? Люди говорят, он…
– Милли,– прерываю я ее. – Я должна идти. Я позвоню тебе и сообщу все, ладно?
Она кивает, от чего ее светлые локоны в прическе боб подпрыгивают взад-вперед.
– Хорошо, но я думаю, ты ведёшь себя глупо,– она не заканчивает, словно я глупила уже много раз.
– Я тоже буду по тебе скучать. Увидимся во время летней сессии, хорошо?– Милли кивает и отходит от машины на несколько шагов. Этим летом мы должны вместе пойти в класс по феминизму. Я умоляла ее взять его вместе со мной. Что означает, если я не притащу свою задницу обратно через двадцать два дня, Милли убьет меня.
– Лучше бы так и было. Иначе я превращусь в доминантку, и ты будешь моей сучкой,– она подмигивает мне в отчетливой южной манере, что сглаживает ее слова.
Это заставляет меня засмеяться.
– Хорошо. Я позвоню тебе, когда доберусь.
– Отлично, но не пиши мне, пока будешь за рулем со скоростью семьдесят пять миль в час. Не хочу всем говорить в своей хвалебной речи на твоих похоронах, что ты иногда поступала действительно очень глупо. И Сидни...
Я не поддаюсь искушению закатить глаза.
– Да?
– Чтобы с тобой не происходило, я всегда тебя прикрою. Ты знаешь это, правда?
Вот дерьмо. Милли смотрит на меня большими оленьими глазами. Несмотря на мои руки, моё настроение и слухи о Питере, она знает, что что-то происходит. – Прекрасно,– ворчу я. – Но если ты будешь проситься в туалет каждые пять минут, я оставлю тебя на обочине дороги,– Милли наклоняется и запрыгивает на сиденье. – Разве тебе не нужна одежда?