- Мама, а почему не пришла встречать сына Зоя-августа?
Мария замешкалась с ответом, пожала плечами и сказала первое, что пришло на ум:
- Ей нездоровится. - И, уверовав, что это правда, добавила: - Я не вижу её уже много дней. Она и к трапезе не выходит.
- А папу ты не спрашивала, что с ней?
- Не спрашивала. Но я же говорю тебе, что она приболела.
- Ты могла бы зайти к ней, - с укором произнесла Елена.
Мария не смотрела дочери в глаза, и Елена поняла, что мать не желает сказать правду, придумывает то, чего нет. «Зачем?» - возник вопрос у Елены, но выведывать у матери она не стала, чтобы не заставлять пускаться в новый обман.
Во дворце Магнавра Елена первая спрыгнула с колесницы и попыталась подойти к отцу. Там, на причале, он даже не обратила на неё внимания и прежде всего подошёл к императору. И теперь он шёл с ним рядом, а позади плотно шествовали сановники. И Елене не удалось сойтись с отцом, посмотреть ему в глаза, как она желала. Войдя следом за свитой во дворец, она прошла мимо отца и поспешила в свои покои, который находился в противоположном от императорского конца правом крыле.
Вот и её покои. Здесь всё по-прежнему, всё на своих местах: рукоделие, книги, стопа пергаментных листов с её рисунками. Вот «Пастух Форбис, кормящий младенца у царя Этима». Вот «Бегущая по саду Дафна и догоняющий её Аполлон». Рисунок «Девы снимают яблоки в саду Гесперид» Елена долго держала в руках. В нём было много загадочного. Елена уже не помнила, под каким впечатлением она рисовала эту акварель, но знала точно, что змея, сползающая к девам по стволу яблони, - это символ коварства. Змея смотрит на девушку Калиин ласково, а жало выпущено, и она вот-вот вонзит его в шею Калиин. Елена увидела всё это так живо, что ей стало больно и захотелось пить.
Она попросила служанку принести виноградного сока, уселась в кресло и принялась размышлять над тем, по какой причине мать обманывала её и кто в окружении матери та змея, которая хочет смертельно ужалить её. Елена учила законы логики и помнила законы тождества и противоречия, исключения третьего достаточного основания, чтобы ужалить. Её понятия, суждения и умозаключения, во многих случаях опираясь на логику, не подводили её. Елена, сколько помнит себя, терпеливо и настойчиво углубляла и расширяла то, что дал ей Господь Бог. Теперь она была способна создать логически выверенную картину того, что произошло в Магнавре в отсутствие её и императора. Она понимала, что подготовка к произошедшему началась значительно раньше, хотя и не выражалась в каких-то действиях. Её отец, достигнув звания военного сановника самого высокого ранга - командующего византийской армией, - знающий себе цену и не без основания считающий себя на голову выше других сановников дворца Магнавр, не то чтобы возомнил о себе как о человеке, имеющем право на императорский трон, но вызвал искру этой жажды или мечты. Искра породила пламя, и ныне это пламя пожирало душу отца, желая вырваться на свободу и воплотиться в явь.