А желание продолжало одолевать их, но появился их неизменный страж Гонгила, поднявшийся дубом над кустами лавра, и спросил:
- У вас это впервые? Я помню, прежде вы благородно сдерживались.
- Ах, Гонгила, всё ты знаешь! Но помни, что у нас сегодня праздник. Как придут святки, мы обвенчаемся.
- Слышал я об этом. Радуюсь вместе с вами.
Все вышли на аллею, и Гонгила, осмотревшись вокруг, вновь оставил Константина и Елену наедине. А они, по-прежнему возбуждённые и счастливые, забыли обо всём на свете, и Константин принялся рассказывать будущее своё и Елены после венчания:
- Божественная, если ты не возражаешь, мы проведём медовый месяц в Македонии. Мы поедем с тобой туда, где долгие годы жил мой дед Василий. Он достоин того, чтобы о нём написать сочинение, и я напишу его. И ты мне поможешь. Мы вместе будем искать тех, кто помнит его.
- Я стану тебе верной помощницей. Но помни о том, что я постараюсь сдерживать твоё воображение. Чтобы в твоём сочинении была одна правда.
- Об этом я всегда буду помнить. Плохо поступает тот хронист, который искажает историю. Мне это ни к чему. Основатель Македонской династии и без прикрас встанет на Олимп словно бог. Сын крестьянина, благодаря уму поднявшийся на престол великой империи, - только это даёт право назвать его Божественным. И я убеждён, что Всевышний не позволил бы недостойному быть басилевсом. Ты помнишь печальную участь моего дядюшки Александра?
- Помню. Это и впрямь был человек несчастной судьбы.
Они замолчали. Взявшись за руки, шли по аллее, шурша опавшей листвой, и думали, каждый по-своему, о том дне, когда им придётся идти под венец. Однако их думы текли по одному руслу. Им хотелось, чтобы поскорее наступил сочельник, чтобы перед ними распахнулись врата Святой Софии, чтобы патриарх Византии Николай соединил их сердца.
В эти же дни, в ожидании сочельника, решала свою судьбу Зоя-августа. Она подумала, что ей надо искать монастырь, в котором она могла бы преклонить колени и посвятить себя Богу. Но желание её высвечивалось неоднозначно. Она хотела найти обитель, расположенную вдали от городов, от больших дорог, где-нибудь в лесной глуши, может быть, среди гор, на берегу горного озера, и для этого она решила навестить своего дядюшку патриарха Николая. Он в это время проживал всё в том же мраморном особняке среди других особняков, которые стояли за дворцом Магнавр.
Патриарх встретил Зою-августу ласково. Между ними уже давно не было обид и недоразумений. Теперь старец хвалил Господа Бога за то, что он наделил его разумной и достойной похвалы племянницей. Патриарх уже был стар и умиротворён жизнью, думал отойти от патриаршества и тоже скоротать дни в монашеской обители. Он присмотрел уже себе мужской Влахернский монастырь, который, главное, был рядом с Магнавром.