- Матушка, ты отправила деньги в монастырь? Как там идут дела? - спросил Багрянородный.
- Деньги не отправляла. Сегодня или завтра отправлю и всё узнаю. Жду Мелентину.
- Во дворце?
- А где же ещё? - удивилась Зоя-августа.
- Не надо бы, матушка, её сюда звать.
- Чего же ты боишься? Она стала другая, миролюбивая.
- Матушка, не верь. Говорят же на Руси, что горбатого только могила исправит. Я боюсь, что от неё в Магнавре искры посыплются и все вокруг запылает.
- Сынок, зло нужно лечить добром.
- Я помолюсь, чтобы мои молитвы помогли тебе. Но лучше бы ей здесь не бывать.
- Уповая на Бога, стерпим её, - отозвалась Зоя-августа.
Мелентина появилась во дворце вскоре после этого разговора. Как только она сошла с повозки и приблизилась к парадному крыльцу, так встретилась с Романом Лакапином, который шёл на хозяйственный двор, где его ждали гвардейцы. Он отправлялся к воинам тагмы, стоявшей в северных казармах близ Константинополя. С ней он должен был выехать к рубежам Болгарии. При виде Мелентины лицо его перекосилось, словно от зубной боли. Он гневно спросил:
- Кто тебе дал право появляться в Магнавре?
- Господь с тобой, пресветлый адмирал Лакапин. Ты что, боишься меня? А я пришла по воле императрицы Зои-августы. Знаешь такую? - уколола она Лакапина.
- Говори яснее, что тебе надо от неё?
- Не скажу. Это наше с императрицей дело.
Возмущённый Лакапин глянул в лицо Мелентины и заметил, что она улыбается. Это явно говорило о том, что она не боится его и готова пойти с ним на примирение. «Господи, лучше худой мир, чем добрая ссора», - мелькнуло у Лакапина, и он рассердился на себя: «Да что это я время тяну!»
- Иди, Мелентина, к Зое-августе. Да пожелай мне удачи.
- Вот так-то вернее. Езжай с Богом, во всём тебе будет удача.
И они разошлись. Знал Лакапин, что у вдовы Константина Дуки были основания питать к нему не только неприязнь, но и ненависть. По сути, его усилиями был раскрыт заговор Дуки, и он мятежника убил в схватке. Правда, он уговорил сенаторов не подвергать ни Мелентину, ни её сына Феоктиста ссылке и оставить за ними всё их имущество и особняк на проспекте Меса.
Однако миролюбивый вид Мелентины и впрямь был мнимым. Она ещё не приняла христианскую добродетель и милосердие за меру поведения. Скрывая своё истинное лицо, Мелентина готовилась исподволь посчитаться с Лакапином за свою загубленную жизнь, и ей для этого лишь требовалось время. Она надеялась дождаться, когда у Лакапина вырастут два сына, Стефан и Константин, в характерах которых ещё во время служения во дворце Магнавр она увидела деспотизм. Сановница Мелентина не ошиблась: они мужали такими, какими она хотела их видеть.