В землянку, где обитали политруки, часовой Степана не пустил. Дернул за хитрый шнур. В глубине землянки сквозь гул голосов, где часто и звонко прорезывался счастливый девичий смех, раздался переливчатый звук колокольчика. Труба, торчащая из крыши землянки, искрила чуть ли не на километр, служа наглым вызовом всем финским арткорректировщикам и непосредственно командиру части. Если редкий, но меткий огонь финнов, изредка посылающих свои свинцовые приветы, еще не начали уважать, то на просьбы командира дивизии товарищи политруки откровенно чихали. Тот им был не указ.
Накинув на китель шинель со звездами на обшлагах, из землянки вышел товарищ политрук Стеценко. Так получилось, что этот журналист, сотрудник одной из самых известных газет в стране, запомнил фамилию красноармейца-связиста, что протянул провод полевого телефона к ним в землянку. И вот теперь, при случае, тренированная память профессионального газетчика оказала владельцу услугу.
— Степан, правильно? — легко вспомнил вдобавок к фамилии бойца еще и его имя газетчик. И неожиданно подал руку красноармейцу. Степан, задержав взгляд на трех кубарях в петлицах цвета запекшейся крови, нерешительно пожал протянутую ладонь. Политруки дело знали туго и умели, когда надо, завоевывать симпатии простодушных красноармейцев. — Не робей! Вот ты мне, брат-боец, и нужен. Помнишь, я твою биографию все выпытывал, пока ты мне телефон в землянку ставил? Хочу статью теперь написать о комсомольце-связисте. О трудных буднях, с катушкой за спиной и винтовкой в руках, обычного паренька-комсомольца, который вместо спокойной работы на заводе выбрал тяжкую и опасную долю — нести освобождение угнетенному капиталом братскому народу Финляндии. Нужен штришок к статье — агитация. Вот, возьми пачку агиток — распространишь на той стороне, у белофиннов. Пусть читают и переходят на нашу сторону.
С этими словами Стеценко торжественно передал «брату-бойцу» перетянутую бечевой стопку свежеотпечатанных листовок на финском.
Степан просто потерял дар речи. Мало того что ему уже надавали «как самому свободному» кучу поручений, так еще теперь должен и эти листовки «распространить». Бегать, что ли, как мальчик-газетчик, между финских дотов и вручать агитацию под роспись?
Стеценко, не затрудняя себе вопросом, а нужно ли красноармейцу Лаптеву все это, по-барски пообещал:
— И на будущее — будешь когда в партию заявление писать — пиши мое имя как поручившегося, характеристику тоже напишу — слово даю.
С этими словами, блеснув на заходящем солнце начищенными яловыми сапогами, политрук Стеценко развернулся и растворился в недрах прокуренной до состояния сизого дыма землянки. Из глубины подземного прифронтового бомонда вновь раздался притягательный и задорный девичий смех.