Часовой, немой свидетель всего этого разговора, смачно харкнул на стылую, утоптанную многочисленными посетителями землю.
Тут надо сказать, что в дивизии вообще было сразу три совершенно самостоятельных ветви власти — особисты, командиры и политруки. Руководство молодого, но очень амбициозного государства, Советского Союза, в муках искало тот нерушимый сплав из идеологии, военного ремесла и контроля, из которых и должна быть выкована непобедимая, оснащенная самым современным оружием Рабоче-крестьянская Красная Армия. Обычно, конечно, эти три силы как-то договаривались, но после вчерашней танковой авантюры позиции комдива, казалось, пошатнулись. Вдобавок, самые активные политруки почти все были как месяц призванные штатские журналисты и писатели. Их и взяли на эту войну — за хорошо подвешенный язык и активную жизненную позицию.
Они не назначались на должности ротных или батальоных политработников, а напрямую подчинялись комиссару дивизии, ведя иногда «боевые листки» и являясь его личной агитбригадой, а заодно и штатными сотрудниками военных газет.
Многие были «с именами», известны всей стране по статьям в центральных газетах, а некоторые вообще знакомы с высшим руководством. Трогать таких людей какому-то комдиву, вчерашнему капитану, было не с руки и гарантировало огромные неприятности в будущем. Но землянка политработников, что сейчас в СССР были цветом коньюктурной интеллигенции, сама собой стала центром местной светской жизни. Женщин, которые в дивизии числились на полугражданских и медицинских должностях, туда тянуло как пчел на мед. Поэтому любой вечер в землянке политсостава, в большинстве своем коллектива веселого, остроумного и молодого, превращался в вечер творческий, с песнями, плясками, стихами и жаркими обсуждениями на любые темы. В компании прекрасных дам, разумеется. А там уж как кому повезет…
Только спустя три часа, в 19–00, наконец пришел приказ о вылазке и эвакуации «секретного» танка.
— Кого возьмешь? — неожиданно спросил комроты связи у Степана, который ухитрился мало того что за полсуток оказаться в курсе предстоящей сверхсекретной операции, так еще и имел две бумаги — от особиста и от политрука о содействии в выполнении спецзадания. Закон парных случаев издевательски отработал на полную катушку по персоне никому доколе неизвестного связиста. «Пусть сам себе напарника выберет» — здраво рассудил комроты связи: — «ну его нафиг».
— Юлдашева! — выпалил Степан.
— Он башкир! Из непонятно как к нам попавшего свежего пополнения! Откуда в ЛенВо башкиры? Дело вообще пока не знает — его год учить! — неожиданно для самого себя взорвался комроты. — Почему не Свиткова?