Подбежав, Сильвия увидела несчастного юношу: он лежал в объятиях красивой девушки, истекая кровью, и, казалось, был при смерти. Сильвия не успела спросить о причине трагедии, как узнала в девушке ту, которая вызвала ее ревность; обратив же взгляд к тому, кто пролил столько крови, она узнала ни больше ни меньше как своего неверного возлюбленного, своего лживого Карденио, своего неблагодарного поклонника.
Сильвия предпочла бы, чтобы сила скорби, внушенной ей этим зрелищем, убила ее на месте, лишь бы не терзаться ревностью. Она спросила у врагини своего покоя, как случилось это не-счастие. Та, В слезах и в смятении, рассказала, что однажды, когда Карденио, которого любит она беспредельно, прогуливался с нею под сенью сих дерев, с ним повздорил один селянин, более отличавшийся могуществом, нежели благородством происхождения, завидовавший удаче Карденио и ревновавший его к рассказчице; и поскольку селянин этот считал нелепостью терпеть, чтобы человек скромного происхождения и вновь прибывший всех обошел и снискал ее любовь в ущерб ему самому, то нынче, приметив, что они с Карденио отправились на прогулку, тайком последовал за ними, и когда они думать не думали о подобном коварстве, напал на Карденио вместе с двумя сотоварищами, явившимися вместе с ним. И хотя она пыталась заслонить Карденио своим телом, дабы защитить от их жестокости, они оставили его в том состоянии, в коем видит его Сильвия у нее в объятиях.
Сильвия сумела скрыть — не то чувство, которое разрывало ей сердце, но ревность, которая сжигала ей душу; и попросила соперницу вернуться не мешкая в селение и повестить о случившемся, дабы раненому оказали помощь.
Оставшись одна, Сильвия оказалась во власти тысячи дум, ибо, обретя столь явные подтверждения ревнивых своих подозрений, она желала смерти тому, кто был для нее самою жизнью, а, с другой стороны, сознавая, что боготворит его, созерцала его страдания в тревоге; и любовь, смягчавшая ей сердце, пересиливала ревность, вызывавшую у нее гнев. Карденио поднял глаза и, узнав Сильвию, удивился отсутствию той, кто была причиной сей трагедии; и он почти обрадовался жестокости своих недругов, ибо ему подумалось, что Сильвия хотя бы из сострадания откажется от своей холодности. Но когда вспоминал он, что сердце Сильвии уже занято кем-то, чье имя держит она в тайне, ему хотелось, чтобы раны его оказались смертельными, ибо смерть избавляет нас хотя бы от страха перед судьбою. Однако ж он убедился, что ранен лишь в голову, эта рана и источала столько капель, подобных зернам граната; от всех прочих его уберег кожаный колет, который носил он под крестьянским нарядом; и он решил отомстить своим обидчикам за то, что они оставили его в живых, — затем, наверное, чтобы обречь на мученическую смерть от терзаний ревности и пытки разочарованием.