— И то верно. Ты не людей бойся, ты суда высшего страшись. Ну да чего тебе-то бояться, коли на своей дороге стоишь? Погоди, одежонка-то твоя…
Хозяйка опять метнулась к ларям, порылась в них, доставая вещи. Сытый Лясота переоделся без разговоров. Сапоги пришлись впору — хорошие сапоги, яловые, с каблуками, подбитыми маленькими подковками. Так же хороши были и порты, а вот рубаха явно назначалась для кого-то, кто был в плечах гораздо шире. Пришлось потуже затягиваться поясом, убирая лишнее в складки по бокам. Чтоб длинные рукава не мешались, спускаясь до кончиков пальцев, хозяйка дала пару обручьев, натянув их на запястья. Одевшись, Лясота тихо присвистнул. Сейчас он сам себе напоминал лубочного богатыря, недоставало лишь кольчуги, шлема и булавы.
— Чего лыбишься? — поинтересовалась хозяйка. — Другой одежи нету.
— Да я не смеюсь, матушка. Я радуюсь обновке.
— Радуется он, — фыркнула старушка, движением руки убирая со стола. — Дите… Ладно. Сейчас пойдешь аль погодишь?
Лясота прислушался к себе. Сил было столько, что оставалось лишь дивиться. Поднял с лавки свой сюртук — куда делось остальное, непонятно, — под ним нашлись только пистолеты. Сунул их за пояс.
— Сейчас пойду. Время дорого. Ты прости, матушка, коли что не так!
— Да все так, сынок. — Она вдруг обняла его, сжав не по-женски сильно. — Все так… Да, вот еще, забери-ка. Чай твое!
В руку лег простой кожаный кошель. Развязав тесемки, Лясота нашел там кремень, огниво, несколько свинцовых шариков-пуль, горсть медных и серебряных монет, и среди прочего мелкого мусора — давно потерявшийся перстень с камушком. Тот самый, который когда-то вез Поленьке в безумной надежде сделать ее не просто возлюбленной, но женою. Он уж и забыл про него. Да и не натянулся бы тонкий ободок на толстые пальцы купчихи. Ему по мерке другие пальчики, девичьи… И, кажется, он знает, как эту девушку зовут.
— Спасибо, матушка. Пойду я. Не поминай лихом!
Поклонился еще раз, позволил обнять голову, ощутив на лбу поцелуй сухих старушечьих губ, и вышел за порог.
Было уже утро нового дня. В воздухе свежо и сладко пахло осенью. Лясота сделал глубокий вдох. Все его чувства обострились до предела. Мир снова играл яркими красками, звуками, запахами. Несколько минут он просто стоял, наслаждаясь вновь обретенной силой. Потом, решив проверить свои возможности, сосредоточился, пытаясь представить себе знакомых людей.
Первыми «увидел» двух фельдъегерей, ощутив что-то вроде укола совести. Эти люди продолжали преследование, упрямо не сворачивая с пути. Они не полезли в овраги и болота и посему слегка отклонились от маршрута, тем не менее значительно продвинувшись вперед. Лясота осторожно дотянулся, внушил им правильное направление, чтобы люди не заплутали.