— Понимаешь, я нашел…
Но тут последовал удар палкой по лбу, от которого младший брат повалился в грязь.
— Проклятый оболтус! — припечатал сверху Лу. — До каких же пор ты будешь считать себя лучше других?
Цы прижал ссадину ладонью, стирая заливавшую лицо кровь. Лу уже не в первый раз поднимал на него руку, но он был старшим братом, которому, по правилам конфуцианства, следует повиноваться. Едва в силах разлепить веки, все равно Цы начал с извинения:
— Мне очень жаль, брат. Я не успел, потому что…
— Потому что у белоручки-студента нет желания гнуть спину! — Лу снова его ударил. — Потому что этот белоручка-студент думает, что рис растет сам по себе! — Новый удар снова сшиб младшего брата с ног. — Потому что у белоручки-студента есть братец Лу, который должен за него горбатиться!
Лу счистил со штанов грязь, позволяя Цы подняться.
— Я… я нашел труп! — успел выговорить Цы.
Лу нахмурился:
— Труп? О чем ты?
— Он здесь… возле вала… — добавил Цы.
Лу обернулся к указанному месту, там уже поклевывали пашню грачи. Крепче сжав палку и не дожидаясь дальнейших объяснений, он зашагал туда. Подойдя к голове, шевельнул ее ногой. Потом нахмурился и оглянулся:
— Вот пакость! Ты ее здесь нашел? — Лу схватил мертвую голову за волосы и с омерзением покачал ею в воздухе. — Я так понимаю, что здесь. Клянусь бородой Конфуция — это Шан, что ли? А тело где?..
— С другой стороны. Рядом с плугом.
Лу скривил губы. И поспешил к своим батракам.
— Вы двое, чего ждете? Живо туда, подберите тело. А ты вытащи саженцы, а голову положи в корзину. Бесовщина какая! Мы возвращаемся в деревню.
Цы подошел к буйволу и принялся его распрягать.
— Позволь-ка узнать, чем это ты занят? — ехидно спросил Лу.
— Разве ты не сказал, что мы возвращаемся?
— Возвращаемся мы. Ты вернешься, когда закончишь свою работу.
Остаток дня Цы провел, глотая зловонные ветры, то и дело истекавшие из ритмично колыхавшегося буйволиного зада, и раздумывая тем временем, что за преступление мог совершить старый Шан, чтобы над ним учинили такое. Насколько знал Цы, врагов у старика не водилось и никто ему никогда не угрожал. В общем-то, худшее, что приключилось с ним в жизни, — это рождение множества дочерей; Шану приходилось трудиться с утра до ночи, чтобы заработать на приданое и тем добавить дочкам привлекательности. В остальном Шан всегда был человеком достойным и уважаемым.
«О нем как об убийце я бы подумал в последнюю очередь».
Когда Цы очнулся от этих дум, солнце уже садилось.
Помимо пахоты Лу наказал ему привезти «черной грязи», поэтому он второпях накидал в корзину несколько лопат месива из глины, человеческих экскрементов и старых побегов, которое обыкновенно используют как удобрение, и снова заровнял почву. Затем подстегнул буйвола — тот двинулся вниз с трудом, будто отвык ходить без плуга, — запрыгнул животному на хребет и наконец поехал в деревню.