– Адель сама собирается обвенчаться с благородным Глебом, как только закончится ее траур по мужу.
– А разве Леон де Менг умер? – удивился Венцелин.
– Увы, – печально вздохнула Марьица, – его тело обнаружили в одном из трактиров Антиохии. И, наверное, похоронили бы вместе с бродягами, если бы Ричард Ле Гуин не опознал бы в покойнике виконта. Благородный Боэмунд по просьбе Адели распорядился похоронить виконта в храме Святого Петра, проявив при этом редкостное великодушие. Ведь многие считали несчастного Леона трусом и даже предателем, отрекшимся от веры и переметнувшегося на сторону мусульман. Благородная Эмилия сказала по этому поводу, что несчастья смягчают даже черствые сердца. Граф Боэмунд очень изменился после плена и стал гораздо добрее к людям, чем это было два года тому назад. Взять хотя бы Раймунда Тулузского, ведь они были если не врагами, то противниками в борьбе за власть. И вдруг – такое великодушие.
Венцелин с интересом смотрел на жену, лежащую рядом. Марьица всегда спала обнаженной и не стала менять своих привычек, перебравшись в спальню Венцелина. По ее мнению, нагота не может быть постыдной, если чиста душа. Но уж если ты вступила в греховную связь с мужчиной, то должна отдаться ему сполна без ложной скромности, при данных обстоятельствах неуместной. Венцелин, конечно, мог бы сказать Марьице, что ее взгляды на жизнь далеко не во всем совпадают с христианской моралью, но счел это неразумным.
– Мы могли бы обвенчаться в церкви, – сказал Гаст.
– Я подожду благословения отца, – глухо отозвалась Марьица. – Корчага сказал мне, что это возможно. Он уже добился от лагофета Иллариона письма для князя Владимира и даже переправил его в Переяславль.
Венцелин вздохнул. Следует серьезно поговорить с Корчагой, чтобы перестал, наконец, тешить несчастную женщину несбыточной надеждой. Похоже, князь Владимир уже и думать забыл о своей дочери, страдающей, к слову, не по своей, а по его вине. Ничего не скажешь, истинно христианский поступок – выдать свою дочь за авантюриста, а потом отречься от нее, как от великой блудницы.
– Ты не прав, благородный Венцелин, – покачал головой Корчага в ответ на упреки рассерженного Гаста. – Просто обстоятельство сложились неудачно. Для князя Владимира в том числе. Но ныне многое может измениться. В Византии полагают, что чем раньше благородная Марьица обретет законного мужа, тем лучше и для нее, и для империи. Лагофет Илларион, к которому я обратился за советом, согласился, что лучшего мужа, чем Венцелин Гаст княгини не найти.
– Почему?