- Я все понимаю... - начала Сашенька, но Иван Алексеевич перебил:
- Ты, по молодости лет, скачешь, как белка в колесе, суетишься, и тебе даже весело. Переходишь от человека к человеку, от компании к компании, болтаешь, хохочешь. А тут еще пинка под зад получила. Подумаешь! Не то чтобы как с гуся вода, а все же это для тебя не более чем ряд каких-то случайных, как бы механических обстоятельств. Мне же смысл нужен. Что-то происходит, а я должен встать немножко повыше и словно сверху в это происходящее запустить какие-то лучи, овеять, что ли, овеять все смыслом, озарить светом понимания...
- Да с этого всегда и надо начинать. Не ударить, а потом разбираться, а сначала разобраться, продумать и потом, может, вовсе не ударить.
- А у тебя так? Ты именно так всегда поступаешь?
- Нет, конечно, но разве обо мне речь? Я что, я человек еще не состоявшийся, какой с меня спрос?
Сашенька усмехнулась. Иван Алексеевич шутливый тон не принял и продолжал говорить, как бы что-то серьезное обсуждая с дочерью:
- Ты мне этим намекаешь, что я будто бы не должен обращаться с тобой как с равной. Но ты лукавишь. Ты себе лазейку припасла: мол, не понимаю твоих интересов, папа, и не вникаю в них, потому что маленькая еще и ветреная. Да пусть ты в стороне от меня Бог знает что делаешь, но когда ты со мной, мне того и надо, чтобы обращаться с тобой как с равной, чтобы ты меня понимала, внимательно меня слушала и мысли твои становились глубже, чтобы твои ответы вдруг изумляли и поражали меня. А иначе для чего мне тут с тобой быть? Если ты до этого не поднимаешься и не пытаешься даже подняться, ты, которая, уж поверь, интересуешь меня больше кого-либо на свете, то для чего же мне вообще искать общения, открывать рот, смотреть на тебя? Сейчас и скажи: будешь ты меня слушать, как я того хочу, или мне навсегда умолкнуть? Да или нет? От твоего ответа сейчас все зависит. Но ты должна ответить твердо. И я буду либо говорить, либо навсегда умолкну.
- Папа, ты как одержимый...
- Нет, перестань, - перебил Иван Алексеевич, поморщившись, - не увиливай, а отвечай прямо.
- А что ты будешь говорить, если я скажу "да"?
- Я начал было про Иосифа, но с этим надо поскорее покончить, а то я как-то немного и заговорился. Я расскажу тебе еще о Ниле Сорском, о заволжских старцах...
- Вот это-то и смешно!
- Почему?
- Не знаю. Хоть бей меня смертным боем, только мне смешно слышать про этих твоих старцев.
- Давай сделаем так, - углядел какую-то перспективу и окрылился старик. - Давай тебе не будет смешно.
- Нет, папа, - торопливо вставила Сашенька, - ничего не предпринимай больше, не надо.