— Старуха моя сберегла газетку с Актом, — вздохнул притаенно Иван Кузьмич. — Хранила для сына и дочки, когда вернутся с войны. А пришел один я.
А Суровикин Василий молча ушел, только рукою махнул в сердцах да в сторону сплюнул.
— А ведь ему еще нет и тридцати, нашему Василию, — негромко, будто себе самому, проговорил Кузьмич, толкнув Иоганна плечом. — А он уже белый, как лунь…
В обеденный перерыв они подошли к тому месту озерной заводи, где под метровой толщью воды бомбовая воронка зияла черной пропастью непроглядной. В этом месте никто не купался.
— Здесь баб нету, можно и без штанов! — раздевается Валерик.
— Баб нету — нигорошо, — вздыхает Фриц и раздевается тоже.
И видит Валерик на спине и ногах его давние шрамы, как у дяди Жени.
— Русиш бомба, — поясняет Фриц, тыкая пальцем в шрамы. А шрам на боку гладит бережно: — Русиш штык.
— Наш солдат тебе врезал штыком? Ух, как сильно! А ты ему что?
— Ништо, — с лицом виноватым Фриц подернул плечом.
— Наш солдат убежал? Вот это да! — с интересом смотрит Валерик на шрам. — Значит, кого-то еще штыком саданул! И тебе было больно, да, Фриц?
Для Валерика было привычным видеть наших фронтовиков, войной покалеченных. Но ему и в голову не приходило, что среди немцев-солдат есть калеки такие же и с не меньшей жестокостью поврежденные войной. По его пониманию, немцев сразу убивало наповал, в точности, как было в кино.
И твердо уверен был, что отметины плена на теле имеют как наши пленные, чудом выжившие в немецких концлагерях, так и пленные немцы.
Но, тело Фрица оглядывая, Валерик не находил того, что на себе показывал Мишкин отец.
— Фриц, а где твое клеймо? Тебе где его поставили? Номер твой где?
— Вас, вас? — топчется Фриц по песку, не понимая: что это ищет братишка на теле его?
— Клеймо твое где? — продолжая оглядывать Фрица, Валерик хлопает кулаком по ладошке. — Печать твоя где?
— А, штемпель! — Фриц догадывается и тут же возмущается: — Штемпель — нигорошо! Штемпель — на скот! Ихь бин золдат! Ихь бин дойче золдат! Ихь бин менш! Ихь бин че-ло-век! Елки-палки!..
— Мишкин отец тоже человек, — не замечая раздражения Фрица, говорит Валерик, пытаясь ягодицы его рассмотреть, но тот не дается, прикрываясь одеждой.
— Я только глянуть хотел, куда тебе штемпель поставили! И что наши тебе написали там! А ты зажилил и не даешь посмотреть. А вот Мишкин отец все показывал нам. Ему на самый зад штемпель поставили немцы ваши, а на руках цифры и буквы «ОСТ». Острым ножом делали и заливали тушью, чтоб никогда не стерлось…
Насупившись, Фриц в землю смотрит и молчит.